(Серия «Мифы Украины: "Батуринская резня"»)
Когда речь идёт об источниках по разгрому Батурина, особое место в них занимает деловая переписка русского царя со своими приближёнными, руководителями русской армии, командирами, казацкими полковниками, включая оперативную переписку с единственным участником штурма Батурина, оставившим информацию о нём, не носящую пропагандистский или мемуарный характер, князем А. Д. Меншиковым. И она может пролить свет на вопрос: действительно ли Меншиков потопил Украину в крови, оставляя позади себя одни дымящиеся пепелища, как уверяют «мазепинцы»? Действительно ли все жители гетманской столицы Батурина, были зверски казнены, заплатив смертью за измену своего хозяина? Отдавал ли Пётр I
приказ не только сжечь крепость, но и уничтожить «на приклад» всех жителей Батурина, дабы парализовать волю Украины, ошеломив её своей не знавшей границ жестокостью?
Впрочем, есть документы, которые принадлежат перу ЕДИНСТВЕННОГО непосредственного участника «батуринской трагедии» из упомянутых свидетелей и наверняка могли бы раз и навсегда подтвердить факт «резни» его элементарным признанием. Однако, их автор - А. Д. Меншиков, вопреки общей традиции, не спешил хвастаться перед царём и вечностью в содеянном, сообщив в своих донесениях лишь о взятии крепости и её разрушении. А о «резне» он не упомянул вовсе. И такое его «коварное» поведение тем более удивительно, что, согласно мнению мазепинцев, он гордился своей карательной акцией и устроил «резню» специально для устрашения украинцев, не просто добросовестно исполнив приказ своего государя, но и вложив в него всю свою душу. Но логика подсказывает, что если он был так жесток и порочен, как считают «мазепинцы», то должен был о «резне» «раструбить на всех углах». А он почему-то молчал. Но почему? Не логично как-то выходит. И не убедительно.
В целом, вариантов, объясняющих его непонятную в своей вопиющей скромности «стыдливость», получается два. По первому - «резни» просто не было и, следовательно, о ней не было смыслаупоминать. По второму - «резня» была, но, предчувствуя, как к ней отнесутся будущие поколения патриотически настроенных украинцев, А. Д. Меншиков в последний момент предпочёл с ними не связываться. И о «резне» постарался утаить, сообщив о ней царю в приватной беседе без свидетелей . Этим, пожалуй, также объясняются энергичные действия Меншикова по сокрытию факта «резни» на месте сразу после её совершения. Причём, согласно мнению отдельных «мазепинцев», сделал он «зачистку улик» в Батурине так быстро и тщательно, что, несмотря на огромное усердие и патриотическое рвение, украинским историкам не удалось найти «вещественных» доказательств имевшей место «резни» до сих пор.
Возможно, поэтому отсутствие убедительной аргументации им приходится компенсировать производимым по этому поводу шумом за счёт доведённого до высших пределов трагизма описания и общего количества написанного. Но достоверности такой подход имеющимся «уликам» не прибавляет. И у придерживающегося научных методов исследования историка может вызвать лишь досаду и сожаление.
Впрочем, есть ещё указания Петра I . И коль Меншиков выполнял его, возможно, русский царь проговорился? Действительно в указаниях Петра Меншикову, которые он отдавал, когда приказ о взятии Батурина был уже получен, есть одна фраза, которую «мазепинцы» очень любят цитировать: «Батурин в знак изменникам [понеже боронились] другим на приклад зжечь весь». Однако, этот текст нуждается в комментарии. В частности, следует напомнить, что всего таких писем Меншикову, когда тот решал проблему Батурина, было три. И в них Пётр сообщает примерно одно и то же, не зная, дошли ли другие письма до адресата или нет.
Так, в письме Меншикову от 2 ноября 1708 года Пётр I пишет: «Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же бог мздовоздаятель будет вам; что ж принадлежит о городе, и то полагаю на вашу волю: ежели возможно от шведов в нем сидеть, то извольте поправить и посадить в гарнизон хотя драгун в прибавку стрельцам, пока пехота будет (однако ж несколько пушек лучших вывезть в Глухов). Буде же (как я от присланного слышал) оной не крепок, то зело лучше такую великую артиллерию вывезть в Глухов (которое там зело ныне нужно), а строенье сжечь, понеже когда в таком слабом городе такую артиллерию оставить, то шведы так же легко могут взять, как мы взяли, и для того не изволь время терять, ибо сего дня шведы перешли реку и чаю завтра конечно пойдут к Батурину или куды глубже: и того ради опасно, дабы не помешали вам в вывозе артиллерии; буде же не успеете вывезть, то лучше разжечь или разорвать и штуками, раздав, вывезть. P. S. Ежели есть булава и знамена, изволь прислать для нового гетмана; зело нужно, також канцелярию возми с собою всю их» . Из текста письма видно, что сжечь нужно не людей, а постройки («строенье сжечь»). И лишь в том случае и потому, что оборонять крепость Меншиков не имел возможности. Таким образом, речь идёт о военной целесообразности. Зачем оставлять шведам крепость, в которой они могли бы зимовать, а возможно, и обороняться, если военной необходимости в ней уже не было?
В письме от 4 ноябряПётр пишет: «ежели возможно от Шведов в Батурине сидеть, то изволте поправить и посадить в гварнизон [хотя драгун в прибавку к стрельцам, пока пехота будет], однакож несколко пушек лутчих надобно вывесть в Глухов. Буде же [как я слышал от Крюкова] оная крепость слаба, то зело лутче такую великую артилерию вывесть в Глухов, а строенья зжечь [которая там зело ныне нужно], понеже, когда в таком слабом городе такую артилерию оставить, то Шведы такъже лехко могут взять, как и мы взяли». И из текста также хорошо видно, что Петра интересует не расправа над людьми, о которой в письме нет ни слова, а судьба Батурина на предмет возможности использования его для обороны. Но в случае, если Меншиков не уверен, что крепость сможет продержаться и отбить неизбежный штурм, её следует оставить, но предварительно «строенья зжечь».
В письме же Петра I от 5 ноября, которое особенно любят цитировать «мазепинцы» за крайне важную для них фразу «другим на приклад», речь снова идёт лишьо том, что надо сделать с Батуриным: «...а Батурин в знак изменникам [понеже боронились] другим на приклад зжечь весь» . Разве здесь что-нибудь написано о людях? Хотя, конечно, в нём упоминаются изменники и то, что Батурин должен быть сожжён в качестве назидательного примера («на приклад»). Но с учётом аналогичного содержания других писем, очевидно, что в данном случае уничтожить предлагалось крепость, а не людей. И мы на это обращаем внимание: среди прочих подробных указаний Пётр не предлагал проучить свободолюбивых украинцев. И о расправах над местными жителями в письме не говорится ни слова, хотя «изменники» упоминаются.Тем не менее, именно на этот текст нередко ссылаются историки, дабы подтвердить «резню», якобы Петром спланированную и организованную.
Впрочем, в Указе всему Малороссийскому народу от 6 ноября 1708 года Пётр I
излагает русскую версию того, что произошло в Батурине: «...Також он, изменник Мазепа, пошед к Шведу, оставил в городе Батурине Сердюцкого полковника Чечеля да немчина Фридриха Кониксека и с ними несколко полков Сердюцких, да из городовых полков немалое число казаков в гварнизоне и, подкупя их деньгами, приказал им наших царского величества ратных людей не впускать, в том намерении, дабы тот город и в нем обретающиися войска Запорожского великой пушечной снаряд королю Шведскому со многим числом пороху и свинцу и инных припасов отдать, дабы он тем против нас воевать и Малоросийской край поработить мог. Что мы, уведав, отправили к тому городу генерала нашего от кавалерии князя Меншикова с частью войска, которой, пришед ко оному, посылал неоднократно от себя с нашим, великого государа, указом к помянутому полковнику Чечелю и Фридриху и ко всему гарнизону говорить, чтоб они войска наши в тот город впустили доброволно, без всякого супротивления, объявляя им измену Мазепину. Но они, по наущению помянутаго изменника Мазепы, слушать того не похотели и по наших царского величества войсках стреляли. Того ради вышеписанной генерал наш князь Меншиков, по нашему указу, учинил к тому городу приступ и оной, милостию Божиею, приступом взял. И те единомышленники Мазепины, за учиненную нам, великому государю, противность и измену, воспримут достойную казнь» . И с упомянутой перепиской царя с Меншиковым эта информация вполне согласуется.Причём, по «мазепинской» логике именно в этом Указе Пётр мог и должен был оповестить малороссийский народ, что он сделает с каждым, кто будет ему противиться, оформляя каждый вывешенный свой Указ «отрезанными головами мазепинцев» [См.: 5], дабы охватило Украину оцепенение. Но он почему-то этого не делает. А ведь должен был. Или «мазепинцы» считают, что плоты с распятыми сердюками и казаками могли «оповестить» Малороссию о царском гневе быстрее и качественнее? Крайне сомнительно. Значит, не пытаясь в Указе запугать население уже состоявшейся карательной акцией, Пётр не вписывается в ту логику, которую выстроили под своё представление о нём «мазепинцы». nbsp;
Однако, в двух письмах к казацкой старшине он об этом пишет. Напомним, что в письмах от 9 ноября 1708 года к старшине Прилуцкого полка и коменданту Белоцерковской крепости Пётр I Батурин упоминает. Но там, где в них упоминается Батурин, речь идёт не о массовых убийствах людей, но лишь об уничтожении крепости, о котором Пётр упоминает в порядке предупреждения. «Буде же кто дерзает сему нашему, великого государя, указу учинитися ослушен и ево, генерала нашего маеора, впустить с войском во оной не похощет, и с теми також учинено будет, как и с селящими в Батурине, которые, ослушаяся нашего, великого государя, указу, войск наших не впустили и взяты от наших войск приступом, а которые противились, те побиты, а заводчики из них кажнены» .
Как видим, в своих посланиях казакам Пётр I более подробен. Но опять же в них царь подчеркивает: убиты были те, кто сопротивлялся («которые противились»), а из пленных смерти предали зачинщиков («заводчиков») мятежа . Очевидно, что угрожать всеобщей резней государю и в голову не пришло. Но предупредить возможную измену среди верхушки казачества он был просто обязан . Ведь в глазах царя казаки были не слишком надёжными. Другое дело: местное население. И даже по переписке Петра с Шереметевым и Меншиковым видно, что отношение его к «черкасам» было заботливым и дружественным. В самом деле, а почему оно должно было быть иным, если малороссы, сохранили верность России, сразу перейдя на сторону Петра, и сражались с оккупантами всеми средствами?
Поэтому для любого добросовестного историка очевидно, что вопреки заявлениям «мазепинцев» Пётр I не собирался «геноцидить» батуринцев и приказа такого не отдавал, потому что видел в народе Украины союзника. Об этом говорят и его конкретные действия: по приказу царя жители Украины были освобождены от незаконных налогов и поборов гетмана, а при вступлении на Украину за чинимые «черкасам» обиды государь угрожал своим офицерам и солдатам смертью. К тому же известно, что многие из «изменников», кто ушёл с Мазепой к шведам, а потом вернулся обратно, не только не были казнены, но сохранили и свои должности, и поместья. В том числе такие известные полковники, как Д. Апостол, П. Полуботок и И. Галаган. Естественно, не со всеми русский царь был милостив. Но его неоднократные амнистии «изменникам» говорят о том, что в военных условиях он сделал для них, что мог. nbsp;
Впрочем, судя по последующим событиям, предупреждение оказалось излишним. Ив дальнейшем по отношению к другим городам и крепостям, в которые были направлены российские войска для организации их обороны против шведов, Пётр о Батурине более не упоминал, неоднократно констатируя, что народ Малороссии за гетманом не пошёл. Так, в письмах к Ф. М. Апраксину от 30 октября он, в частности писал: «Правда, хотя сие зело худо, однакож он [Мазепа - А. С.] не толко с совету всех, но не с пяти персонь сие зло учинил. Что услышав, здешней народ со слезами Богу жалуютца на онаго и неописанно злобствуют» . В другом письме ему же от 7 ноября царь подчёркивал: «Итако, проклятой Мазепа, кроме себя, худа никому не принес [ибо народом имени ево слышать не хотят]» .
Кстати, помимо подобной оперативной информации от имени царя Петра был подготовлен и опубликован Указ всему Малороссийскому народу,в котором царь также касался Батурина и слухов о «резне»: «...Что же приналежит о той фалшивой укоризне неприятелской, будто по указу нашему Малоросийского народа домы и пожитки попалены и разорены, и то все подлоги неприятелские, к возмущению народа Малоросийского от него вымышленные, ибо мы войскам своим Великоросийским под смертною казнию запретили Малоросийскому народу никакого разорения и обид отнюд не чинить, за что уже некоторые самоволные преступники при Почепе и смертию казнены. А ежели что малое от жилищ их или хлеба пожечь принуждены были, по крайней нужде, дабы неприятелю ко препитанию то не досталося и дабы он тем принужден был без жилища и пищи погибать, что уже и учинилося было при Стародубе, ежели б тот изменник Мазепа далее его не потягнул, о чем выше пространнее изъявлено. И то все мы, великий государь, тем, кто такой убыток претерпел, обещаем, по изгнании неприятелском из земель наших, милостию своею наградить; и чтоб тем претерпенным своим убыткам писали оные и подавали росписи...» .
Однако, в «Истории Русов» описывается массовый террор, которому подверглись сторонники Мазепы. И символом его стал «Лебедин». «Козаки, подозрѣваемые въ усердіи ихъ къ Мазепѣ, - повествует автор «Истории Русов», - по тому что они не явились въ общее собраніе для выбора новаго Гетмана, отыскиваемы были изъ домовъ ихъ и преданы различнымъ казнямъ въ мѣстечкѣ Лебединѣ, что около города Ахтырки. Казнь сія была обыкновеннаго Менщикова ремесла: колесовать, четвертовать и на колъ сажать, а самая легчайшая, почитавшалсь за игрушку, вѣшать и головы рубить. Вины ихъ изыскивались отъ признанія ихъ самихъ и тому надежнымъ средствомъ служило препохвальное тогда таинство,- пытка, … - батожьемъ, кнутомъ и шиною, т. е. разженнымъ желѣзомъ, водимымъ съ тихостію или медленностію по тѣламъ человѣческимъ, которые отъ того кипѣли, шкварились и воздымались. Прошедшій одно испытаніе, поступалъ во второе, а кто всѣхъ ихъ не выдерживалъ, таковый почитался за вѣрное виновнымъ и веденъ на казнь. Пострадало такимъ образомъ, не превозмогшихъ таковыхъ уроковъ пытки, до 900 человѣкъ» .
В свою очередь, продолжая традицию, заложенную в «Истории Русов», современный «мазепинец» С. О. Павленко пишет: ««Проявленные в военной кампании 1708 года примеры неслыханного деспотизма, жестокости — реакция самосохранения российского самодержавия, к которой не были готовы ни участники состязаний за волю Украины, ни Карл ХII. Ошеломительная тактика Петра I сохранила его власть, господство империи. Последняя оказалась более мобильной, более агрессивной, чем те, кто посягал на ее существование. Такова реальность, с которой приходится считаться, и главное, извлекать из нее соответствующие уроки» .
Литература и примечания
1. Например, Н. И. Костомаров писал об этом так: «Сам Меншиков не писал о том к царю, предоставляя сообщить ему обо всем изустно». Однако, почему А. Д. Меншиков решил утаить от всех своё наиболее успешное деяние, одновременно преследуя цель парализовать народ Малороссии вызванным через массовый террор в Батурине страхом, г-н Костомаров почему-то не объясняет. nbsp;
2. Письма и бумаги императора Петра Великого. Т.VIII. (июль-декабрь 1708 г.). — Вып. 1. — Москва-Ленинград, 1948. —С. 270.
3. Там же. - С. 274.
4. Там же. — С. 277-278.
5. Павленко С. «Тот город со всем сожгли...» Батуринская трагедия 1708 г.: факты и домыслы [Электронный ресурс] / Сергей Павленко. - Режим доступа: http://www.day.kiev.ua/192545/
6. Указ полковнику, коменданту, полковой старшине и казакам Прилуцкого полка / Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 290-291.
7. Указ Белоцерковского замка коменданту / Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 291-292.
8. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 291.
9. Там же. - С. 292.
10. По тексту: «А естли же кто дерзнет сему нашему в(еликого) г(осударя) указу учинить непослушание и тех наших Великоросийских людей впустить в замок не похощет, и с теми учинено будет по тому ж, как и в Батурине с седящими, которые было ослушали нашего ц(арского) в(еличества) указу, в Батуринской замок наших Великоросийских войск не впускали, но взяты от наших войск приступом; и которые противились побиты, (а за)водчиком из них учинена смертная казнь»
11. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 253.
12. Там же.- С. 285
13. Указ всему Малороссийскому народу (от 6 ноября 1708 г.) // Письма и бумаги императора Петра Великого. — С. 283.
14. Письма и бумаги императора Петра Великого. - С. 212.
15. Павленко С. Ук. соч.
Император Петр Великий и Императрица Екатерина Алексеевна
Сохранилось 170 писем Петра к Екатерине. Они дают возможность проследить, как постепенно Екатерина Алексеевна завоевывала сердце царя, как общение с нею становилось для Петра насущной необходимостью, как менялась тональность писем и как на смену фамильярно-грубому: «Матка, здравствуй» приходило ласковое: «Катеринушка, друг мой, здравствуй» и еще более нежное: «Катеринушка, друг мой сердешненкой, здравствуй».
Отношения к Петру—составляют самыя интересныя проявления личности Екатерины Алексеевны—и мы полагаем, что напоминанием нескольких к ней писем царя и императора, — ея супруга, лучше всего оживит пред нами ея нравственный облик.
Госпожи тетка и матка 1)! Письмо ваше, в котором пишете о нововьежей Катерине, я принял, слава Богу, что здорово в рожденьи матери было, а что пишете к миру (по старой пословице), и ежели так станетца, то мочно больше раду быть дочери, нежели двум сынам. О приезде вашем я уже вам говорил и сим письмом также подтверждаю: приезжайте на Киев не мешкав; из Киева отпишите, а не отписав не ездите, для того, что дорога от Киева не очень чиста. При сем посылаю подарок матери и с дочерью. Piter.
Ежели что мне случится волею Божиею, тогда три тысячи рублеф, которыя ныне, на дворе господина князя Меншикова, отдать Екатерине Василефъской и з девочькою. Piter.
Тетка и матка сама друга! (а скоро будет и сама третья!) Здравствуйте, а мы, слава Богу, здорово. Письмо ваше купно и c презентом принял, и за оныя благодарствую, а что пишете, чтоб к вам всегда добрыя ведомости писать, и то я от сердца рад! да какие Бог даст. Я чаю, что сие мое письмо вам при самом времени выезда Ганскина из Кальдера достанется, о чем зело слышать желаю, что дай Боже в радости не только слышать, но и видеть. О езде вашей в Питербурх еще не могу писать, понеже неприятель ближится, и не знаем еще куды его обороты будут, о чем немедленно буду писать, увидев время куды вам быть, понеже горазда без вас скучаю. Еще ж объявляю свою нужду здешнею: ошить и обмыть некому, а вам ныне вскоре быть, сами знаете, что нельзя. А здешним поварить боюсь Екимовой (sic) причинны,того ради извольте то исправить, о чем вам донесет доноситель сего письма. За сим предаю вас в сохранение Божие и желаю вас в радости видеть, что дай, дай Боже! Прошу отдать должной поклон сестре.
На частыя письма для Бога не подивуйте, истинно недосуг. Piter.
*) Анисья Кириловна Толстая, приставницапри Екатерине Алексеевне. Анисью Толстую государь называет теткою, а Екатерину—маткою.
Матка и тетка! здравствуйте и с нововыезжею Анною *); дай Боже всем здоровья. А что вы писали чтоб быть вам в Моленск: 2) и о том я уже с Семеном деньщиком писал, что по опорожнении вы ехали; только не написал—куды, ибо и ныне еще не знаю, где с вами видится, для того, что не знаем—куды наши обороты будут; однакож поезжайте в Моленск, отколь ближе к нам можете приехать. За сим паки здравствуйте; отдайте мой поклон сестре. А о езде в Питербурх ранее конца сего месяца не могу подлиннаго отписать; однакож надеюсь на Бога, что чаю сему быть. Piter.
*) Цесаревна Анна Петровна, впоследствии герцогиня Голштинская, f 1728 г., мать императора Петра III.
Из Санкт-питербурха. в 20 день марта 1708 г.,
При самом приезде сюды.
Тетка и матка, здравствуйте! Уже с три недели, как от вас ведомости не имею; а меж тем слышу, что не очень у вас здорова. Для Бога, приезжайте, скорее; а ежели за чем невозможно скоро быть, отпишите понеже не без печали мне в том, что ни слышу, ни вижу вас. А с сим письмом послан к вам встречь башмашник ваш, понеже чаю, что вы уже в дорога. Дай Боже, чтоб вас видеть в радости скорей. Piter.
Матка и тетка, здравствуйте и с маленькими! Письмо ваше я получил, из котораго не гораздо добро видел; дай Боже здоровье Довольно у матки быть и одной тетки, а другую зачем чорт принес? А что пишете, что некому чесать гладко,—приезжайте скорее старой гребнишка сыщем. И ежели cиe письмо застанет вас меж Вязьмы и Можайска, то поворотитесь к Москве и прямо поежайте в Питербурх; а буде по сю сторону Вязьмы и Смоленску, то лутче в Смоленск, и оттоль чрез Луки в Нарву, понеже я в будущую неделю конечно пойду, Бог волит, в Нарву, и оттоль, не мешкав в Питербурхъ. Piter.
Из лагору (т. е. лагеря) от реки Черной Маппы,
Матка и тетка, здравствуйте! Письмо от Вас я получил, на которое, не подивите, что долго не ответствовал; понеже пред очьми непрестанно неприятныя гости, на которых уже нам скучило смотреть: того ради мы вчерашнего утра резервувались и на правое крыло короля шведскаго с осмью батальонами напали, и по двочасном огню оного с помощию Божиею с поля сбили, знамена и протчая побрали. Правда, что я как стал служить, такой игрушки не видал; однакож сей танец в чах (в очах?) горячего Карлуса изрядно стонцовали; однакож больше всех попотел наш полк. Отдайте поклон кнегие (княгине Меншиковой?) и протчим, и о сем объявите. Pi ter.
Матка, здравствуй! Объявляю вам, что всемилостивый Господь неописанную победу над нeпpиятeлeм нам сего дня даровати изволил, единым словом сказать, что вся неприятельская сила на голову побиты, о чем сами от нас услышите; и для поздравления приезжайте сами сюды. Piter.
Поклонись от меня кнеине и протчим.
1) С этого достопамятнаго и славнаго дня, царь Петр пишет уже письма прямо государыни Екатерине Алексеевне, не соединяя ея имени с именем ее приставницы Анисьи Толстой.
Матка, здравствуй! Мы сюды четвертаго дни приехали, Слава Богу, здорово, и здесь с королем Августом виделись; и отсель на будущей неделе поедем к королю Прусскому. Мешкота нам здесь зело докучает; однакож для интересу принуждены не скучать. Дай, Боже, скоро совершить и быть к вам. Поклонись тетке от меня. Впротчем, Слава Богу, все здесь доброго видится. В Кенегсберге мор, и там не будем. Piter.
Матка, здравствуй! Объявляю вам, что мы, по свидании с королем Августом, приехали сюды в королю Прусскому вчерась; и здесь не чаю больше пяти дней или недели задержаться, и управя дела, поедем на почте к вам. Дай Боже, чтоб скорей быть и здорово застать. Поклон отдай тетке от меня; а что она полюбила чернца, и я о том жениху объявил, о чемъ зело печалиться, и от той печали хочет сам взблудитца. Piter.
На пакете надпись: «Катерине Алексеевне».
Матка, здравствуй! Объявляю вам что вчерашняго дня город Выборх сдался, и сею доброю ведомостью (что уже крепкая подушка Санкт-Питербурху устроена чрез помощь Божью) вам поздравляю. Также отдай мой поклон и сим поздравь вначале кнезь-игуменье, також тетки—яко четверной лапушке, також дочке, сестре, невестке и племянницам, и протчим, а маленьких за меня поцалуй 1). Piter.
На пакете надпись: «Катерине Алексеевне».
1) В это время у царя Петра от Екатерины Алексеевны были дети: Анна, род. в Петербурге 27-го февраля 1708 г. и Елисавета—род. в Москве 18-го декабря 1709 г.;
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Мы сюды доехали, Слава Богу, здорово, и завтра зачнем лечитца. Место здешнее так весело, что мочно честною тюрьмою назвать, понеже между таких гор сидит, что солнца почитай не видет; всего пуще что доброго пива нет. Однакож чаем, что от воды Бог даст доброе. Посылаю при сем презент тебе: часы новой моды, для пыли внутри стекла, да печатку, да четверной лапушке втраим (sic); больше за скоростию достать не мог, ибо в Дрездене только один день был. Из Померании еще новаго не имеем, но ожидаем в[с]коре; дай, Боже, доброе! Петр.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! А мы, Глава Богу, здоровы, только с воды брюхо одуло, для того так поят, как лошадей; и инаго за нами дела здесь нет, только что.........
Письмо твое я чрез Сафонова получил, которое прочитал гораздо задумался. Пишешь ты, якобы для лекарства, чтоб я не скоро к тебе приезжал, а делам знатно сыскала кого-нибудь вытнее 1) меня; пожалуй отпиши: из наших ли или из Тарунчан? Я больше чаю: из Тарунчан; что хочешъ отомстим (отомстить), что я перед двумя леты занял. Так то вы Евины дочки делаете над стариками! Кнезь-папе и четверной лапушке, и протчим отдан поклон. Петр.
1704 г., Петр-род. в сентябре 1705 г., о которых упоминает Устрялов в истории царствования Петра I-го (том IV, ч. I, стр. 142) умерли до 1707 г. и дочь Екатерина Петровна, родившаяся 27-го января 1707 г. умерла 27-го июля 1708 г. и погребена в Петропавловском собореe в С -Петербурге—См. изданное нами при «Русской Старине». 1878 г. том XXI (апрель). «Родословие дома Романовых» стр. XV.-До 1711-го года письма адресовались царем Петром своей супруге так: «Катерине Алексеевне», или: «Подать Катерине Алексеевне». С сентября месяца 1711-го года, иа пакетах государь надписывал: «Царице Екатерине Алексеевне поднесть» или: «Государыне царице Екатерине Алексеевне».
1) Вытный—рослый, здоровый.
Дня нашего добра.
Катеринушка, здравствуй! А мы, слава Богу, здоровы, только с воды брюхо одуло; однакоже чаем отъехать отсель с третьяго числа сего месяца в Торгау, где будет свадьба сына моего, и оттоль, видевся с королями, буду поспешать в Торуну, инаго из сей ямы писать не имею. Петр.
Катеришка. здравствуй! О себе объявляю, что сюды приехал вчера на вечер; а ежелиб ночь не стоял на якоре, то-б тем же днем мог поспать, как от вас поехал. За сим здравствуй, и поклон, отдай кому надлежит. О неприятеле на море еще не слышно, а наш провиант весь дошел и судны отпущены отсель. Петр.
Катеринушка, здравствуй! Мы сюды приехали вчерась поздно и сегодни поедем сухим путем. Конвой здешний станет стоять до Пятницы, котораго дня рано пойдет известная персона, которая ехать хотела сим путем. Ежели не с малыми людьми поедет, или не прилежно просить и готовитца станет, то не (а) паметуйте им, ибо опасаюсь—ежели станут в полках таких же роскошей требовать. Петр.
Надпись на пакете: «Государыне царице Екатерине Алексеевне".
1) Отсюда следует список, сообщенный редакции «Русской Старины» покойным генерал-фельдмаршалом князем А. И. Барятинским, в 1875 г. Подлинники этих писем также вошли в сборник, изданный коммисией по изданию грамот и договоров. Ред.
Из Грипсвальда (.Грейсфальде), в 2 д. aвгуста 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Мы, слава Рогу, здоровы только зело тяжело жить, ибо я левшею не умею владеть, а в одной правой руке принужден держать шпагу и перо: а помочников сколько, сама знаешь. Петр.
P. S. Корабль наш святаго Петра сего дня сюды пришел, а двух ждем скоро; я чаю—скоро поеду в Датской флот, однакож долго мешкать там не чаю.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Я слышу, что ты скучаешъ, а и мне не безскучно ж; однако можем разсудить, что дела на скуку менять не надобно. Я еще отсель ехать скоро ce6е к вам не чаю, и ежели лошади твои пришли, то поезжай (с) теми тремя батальоны, которым велено иттить в Анклам; только для Бога бережно поезжай и от батальонов ни на ста сажень не отъезжай, ибо неприятельских судов зело много в Гафе и непрестанно выходят в леса великим числом, а вам тех лесов миновать нельзя. Петр.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Объявляю вам, что я сегодня приехал с флота сюды и надеюсь с помощию Божиею к вам быть любимым путем. Хотя хочется с тобою видеться, а тебе чаю гораздо больше, для того, что я в 27 лет был, а ты в 42 года не была; однакож подождать будет немножко, чтоб веселее приехать. Петр.
P.S. Отпиши ко мне: к которому времени родит Матрена, чтоб мне поспеть 1).
1) Матрена Ивановна Балк, рожденная Монс, мать злополучной по судьбе своей статс-дамы Натальи Федоровны Лопухиной. Ред.
Из Вольгаста, въ 17-й д. августа 1712 г.
Катеринушка, здравствуй! По получении сего письма поезжай совсем сюды, также кнезь-папу и протчих возьми с собою, а отправит вас Данилович. Петр.
Благодарствую на присылке пива и протчаго.
Из Берлина, в 2-й д. октября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Объявляю вам, что я третьяго дня приехал сюды и был у короля, а вчерась он поутру был у меня, а в вечеру я был у королевы. Посылаю тебе, сколько мог сыскать, устерсов; а больше сыскать не мог, для того что в Гамбурхе сказывают явился пест (моровая язва), и для того тотчас заказали всячину оттоль сюда возить. Я сего момента отъезжаю в Лейпциг. Петр.
Из Лейпцига, в 6-й д. октября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Я отсель сего момента отъезжаю в Карлсбад и чаю завтра туды поспеть. Платье и протчее вам куплено, а устерсов достать не мог. За сим вручаю вас в сохранение Божие. Петр.
Из Карлсбада, в 11-й д. октября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, зравствуй! Мы вчерашняго дня зачали пить воду в сей яме; а как отделаюсь, писать буду. О протчих вестях не спрашивай из сей глуши. Поклонись отцу Козьме; а товарищ его здесь сам друг с килою по старому шутит. Петр.
P. S. Поздравляем сим днем—началом нашего авантажу.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Письмо твое я получил на которое ответствую, что я курс кончил вчерась; воды, слава Богу, действовали зело изрядно; как будет после? И отселе в будущую пятницу поеду в Теплицы, где более четырех дней не будем мешкать. После ваших писем, что неприятели намерились атаковать, по ся поры ничего нет поновки; знать у них тверда голандская пословица: тюсхен дут эн зеге фюль гого берге леге. (т. е. между смертью и победою лежит много гор 1). Впрочем, предаю вас в сохранение Божие. Петр.
К дочке-бочке писал при сем.
Из Карлсбада, в 31-й д. октября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Благодарствую зело за презент полпива, понеже у нас такова нет. Грамотку Ильиничнину чел медведю; за всякое слово досталось всем. Я отъезжаю сего часа в Теплицы, а там мешкать долго не буду. Петр.
На пакете надпись: «Государыне Царице Екатерине, Алексеевне».
Из Берлина, в 17-й д. ноября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Я сюды приехал вчерась, и по трех днях поеду отсель. За сим предаю вас в сохранение Божие. Петр.
Из Вартоу, в 27-й д. ноября 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Объявляю вам, что я сюды приехал вчерась, слава Богу, в добром здоровье. Да пришли к нам певчих с протопопом, а у себя оставь человек двух с батькою. Петр.
1) Сия пословица имеет одинаковое значение с poccийскою: славны бубны за горами.
(Примеч. в списки кн. А. И. Барятинскаго).
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Благодарствую за платье, которое обновил в день св. Андрея. Что же приказывала ты, чтоб взять вас сюды, и о том теперь отложить надобно, понеже время пришло вам молится, а нам трудиться: ибо шведы вчерась рушились против датчан, чтоб не допустить оных до конъюнкции с нами; а мы сего моменту подымемся отсель на сикурс датским. И тако на сей неделе чаем быть бою, где все окажется, куды конъюктуры поворотятся. Петр.
Из Гистроу, в 12-й д. декабря 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Приказывал я к тебе с Шепелевым, чтоб быть; а с Мануковым, чтоб дождалась там. А как cиe письмо получишь, поезжай сюды налегке, а обозы оставь там. Побей челом кнесь-папе, чтоб с тобою приехали две времонщицы. Петр.
P. S. Благодарствую за присылку с Юшковым. Поклонись от меня кнеине Даниловичевой.
Из Рябова, в 21-й д. 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! когда даст Бог, придешь с полком в Польшу, тогда выбери конных человек ста два или больше и поезжай в Элбинг, а оттоль на почтовых с небольшими людьми до Мемля (о чем мы в королю прусскому писали). А наперед пошли в Ригу, чтоб те полки, которые в Курляндии собрали тебе подводы. Петр.
Из Пампоу, 20-й д. декабря 1712 г.
Катеринушка друг мой, здравствуй! Письмо твое я вчерась получил; благодарствую за пиво. Что же о езде вашей со всем полком и то уже отменилась, но три батальона взяты сюды: а ты с тем батальоном, который в Гистроу, поезжай с Богом в надлежащий путь чрез Шведт Польшею, недалеко от Бранденбургской Померании, до Элбинга; а там, взяв человек тридцать или менше с собою, на почте поезжай до Питербурха (куда, дай Боже, скоро быть и нам). О езде вашей писано для подвод в Берлин чрез их Прусы, а польскими сами найдете. Батальон отпусти от Элбинга Польшею. Что же пишешь о сыне дочкине (?), что она родила губителя миру, и она (sic) вели послать к кнезь Ивану Алексевичу У нас, слава Богу, еще все благополучно. Датчане и сасы (саксонцы) с нами случились. Славленье наше не так как дома однакож более здесь от сердца оного славим, а чаю, что иныя увидят и самаго Христа—добрыя. Понеже пословица есть: два медведя в одной берлоге не уживутца,—возьми с собою кнезь-папу и архидиакона, которому отдай должный поклон от меня и о славленье нашем возвести. Также, ежели прежде будешь в Питербурх, тамошним поклонись. Петр.
P. S. Поздравляю вам торжественным праздником, которым поздравь от меня кнеине Данилавичевой; також возьми с собою и офицеров заполочным (заполочных) до Элбинга, а оттоль отпусти их с батальоном в Ригу.
Из Лакендорфа, в 27-й д. декабря 1712 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! О езде твоей в Питербурх я уже писал к вам с Юшковым, чтоб вы ехали с батальоном командрованым, да из Гарц взяли с собою офицеров заполочных, о чем и ныне подтверждаю. Поезжайте немедленно; протчее приказано словами Шепелеву. Благодарствую за платье. Дай Боже, чтоб не зажиться, скоро-б вас паки видеть. Петр.
Из Фридрихштата, в 4-й д. февраля 1713 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй и с детками, которых уже, чаю, уведела. Дела наши как здесъ идут, уведаешь от господина адмирала, к которому я пространно писал; и ежелиб не такая крепкая пасами земля была, тоб уже полную викторию с помощию Божиею получили. В протчем предаем вас в сохранение Божие и желаем видеть вас вскоре. Поклонись сестре от меня. Петр.
Р.S. Вчерась у меня обедали и про именинницено здоровье пили.
С Полтавы, мая в 2-й д. 1713 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Посылаю к тебе бутылку венгерскаго (и прошу, для Бога, не печалься: мне тем наведешь мненье). Дай Бог на здоровье вам пить, а мы про ваше здоровье пили. Петр.
Хто не станет сегодня пить, тому будет великой штраф.
На пакете: «Государыне Царице Екатерине Алексеевне».
Из Боргоу, в 16-й д. мая 1713 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Объявляю вам, что господа шведы нас зело стыдятся, ибо нигде лица своего нам казать не изволят. Однакож мы, слава Богу, внутрь Финляндии вошли и фут взяли 1), отколь ближе можем их искать. А—что у нас делалось, о том прилагаю при сем ведение. Петр.
С Полтавы, в 4-й д. июля 1713 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! О себе не могу подлинно сказать, буду-ли скоро к вам или поеду; однакож хотя и пойду, то скоро паки, Богу извольшу, к вам буду, о чем завтра или после завтрее писать к вам буду, или сам приеду. Петр.
На обороте: «Государыне Царице Екатерине Алексеевне».
С Луткера, не дошед Новой крепости, в 2-й д. августа 1713 г. Катеринушка, друг мой, здравствуй! Инаго писать не имею, только что мы, слава Богу, со всеми судами дошли близ Новой крепости; и ежелиб сегодняшний противный ветр не помешал, тоб конечно сего-ж дня были в Элзенфорс. Приказывал я Кикину, чтоб несколько бочек вина купить с новых пришедших кораблей, також и сыров, и прислать сюды ко мне для презенту другим; и cиe потщись исправить поскорее. Петр.
1) Voet—по голандски нога; фут взяли т. е. твердой ногой стали. (Примечание в изд. 1861 г., стр. 32).
Из Эльзенфорса, в 12-й д. августа 1713 г.
Катеринушка, друг мой, здравствуй! Объявляю вам, что мы слава Богу, в 5-й д. сего месяца прибыли сюды здорово с транспортом; только от бывшаго шторма, которой был в 3-м числе несколько судов повредилось, а именно: Велькомхельт, Драгарс и один гальот. Однакож не только люди, но и запасы целы тако-ж и их починить можно. Мы по празднике Успения Богородицы чаем идтить далее землею к Абоу, но бою быть не чаю; понеже вчерась воротился генерал-лейтенант господин Голицын который ходил за неприятелем, сказывает, что не мог настичь, Bсе бегут; и когда от части так бегут, то как от всего войска стоять будут. При сем объявляю, что в 6-й (день) сего месяца г. адмирал объявил мне милость государя нашего— чин генерала полнаго, чем вас, яко госпожу генеральшу, поздравляю. Как чин шаутбенан(х)та, так и сей мне сказан зело странно, ибо на степи пожалован в флагманы, а на море в генералы. И чаю, с помощию Божиею, быть к вам не гораздо замешкав. Петр.
Прошу отдать мой поклон преосвященному и матери святой и протчим святым и несвятым.
Из истории почты
В Московском государстве второй половины XVII столетия письма писали очень редко, и большинство избегало посылать их по почте, так как относилось к почте, - этому «немецкому» нововведению, крайне недоверчиво. Как ни странно, но сейчас недоверие к российской почте снова возродилось. Письмо, отправленное с одного конца города в другой, идет не менее недели! Но это так, небольшое отступление.
Слово «письмо» вошло во всеобщее употребление лишь с XVIII столетия. До этого на Руси использовали название «грамота», «грамотка» (грамотка посыльная), а позднее некоторое время в ходу было, перекочевавшее к нам из Западной Европы, слово «эпистола» (отсюда – эпистолярный жанр).
Определяя письмо как «один из способов обмена мыслей и чувств», и с юмором заметив, что «письмо есть такое имя существительное, без которого почтовые чиновники сидели бы за штатом, а почтовые марки не были бы продаваемы», А.П.Чехов в рассказе «Новейший письмовник» наставлял: «Письма надлежит писать отчетливо и с разумением. Вежливость, почтительность и скромность в выражениях служат украшением всякого письма; в письме же к старшим надлежит, помимо того руководствоваться табелью о рангах, предпосылая имени адресата его полный титул: например – Ваше превосходительство, отец и благодетель, Иван Иванович».
Дорогой Иван Иванович! Уважаемый Генерал! Ваше Королевское Величество! Разлюбезная Катерина Матвеевна! Так уважительно и скромно, или почти так, коротко и ясно начал бы свое письмо наш современник, свободный от условностей в обращении наших предков, живших в XIV, XV, XVI, и отчасти XVII столетиях, - условностей, игравших, однако, в общественной жизни гораздо большую роль, чем сейчас.
Русские письма XVII столетия отличались крайним многословием, растянутостью и витиеватым слогом. Вот обращение в одном из писем к боярину:
– «Государского благоименительства знамениту и на враги победителю храброму и крепким скипетром огражденному, за православную веру крепко стоятелю, оружнику изрядному, милостивому моему государю (имярек»).
Или в другом письме – к живущему в деревне помещику:
– «Живущему в тишине и в благоденствии и во всем благою добродетелию цветущему, истинныя христианския веры насыщающемуся, государю моему (имярек)».
В официальных письмах на Руси до XVIII столетия сохранялся обычай называть начальника в официальных письмах «отцом». «Премилостивый мой отец и государь Федор Матвеевич», - начинал свое письмо к Азовскому губернатору графу Апраксину боярин Кикин.
А вот письмо от почтового чиновника царю, ярко характеризующее стиль XVII века (1678 г.). В переводе на современный язык, смысловое содержание этого послания свелось бы к простой фразе: - «Прошу предоставить мне отпуск». Но в те времена так писать не принято, и вот, соблюдая традиции и правила своего времени, чиновник пишет:
– «Великому Государю, Царю и Великому князю Алексею Михайловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу бьет челом холоп твой Фадейко Крыжевский. По твоему Великий Государь указу велено мне в селе Мигновичи на Литовском рубеже ведать Виленскую почту. Милосердный Великий Государь, Царь и Великий князь всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, пожалей меня, холопа своего, вели Государь, меня на время отпустить к Москве для моих делишек, а почте без меня никакой задержки не будет, и о том вели, Государь, послать в Смоленск свою Государеву грамоту. Царь, Государь, смилуйся».
Значительно проще и менее выспренним был стиль семейных писем. Во Временнике Императорского Московского Общества истории и древностей российских напечатано несколько таких писем, одно из которых адресовано А.Н.Безобразову (стольник при царях Алексее и Федоре). При Петре был воеводой. Это письмо от его племянника начинается словами:
– «Государю моему дядюшке Андрею Ильичу племянничишка твой Васька Семенов челом бьет, многолетно, государь, здравствуй дядюшка, на многие лета и с тетушкою с Агафьею Васильевною и со всем своим праведным домом да пожалуй, государь, прикажи писать про свое многолетнее здоровье и про тетушкино».
Характерным для письма того времени было самоуничижение авторов, причем не только в обращении низших к высшим («холоп твой Фадейко»), но и между людьми, равными по положению. Уничижительными полуименами называли себя в письмах даже важнейшие особы. Так, например, князь Юрий Ромодановский писал князю Василию Голицыну: «Юшка тебе челом бьет». Жена князя Голицына подписывалась в письмах к своему мужу: «женишка твоя, Дунька, много челом бьет до лица земного». Боярин Кикин письмо Апраксину заканчивал словами: «раб Вашего Сиятельства Петрушка Кикин».
Даже Петр I в своих письмах, относящихся к XVII веку, придерживался принятых форм, подписывая свои письма к родным: «недостойный Петрушка».
Однако уже в 1701 г. Петр I своим указом повелел с 1 января 1702 г. людям всякого звания «писаться полными именами с прозваниями».
Право на применение «прозвания» было строго регламентировано. Писаться с -вичем (т.е. с отчеством – «Иванович) разрешалось с монаршьего благоволения. До 1780 года в этом отношении соблюдались иерархия и постепенность: высшие чины – до коллежского советника писались с «вичем» и заносились в официальные списки, надворные советники и майоры – …ов сын» (Иван, Петров сын) а следующие чины – вовсе без отчества.
Кроме того, Петр повелел не бить челом и вместо холопов называться рабами. Чтобы ввести в переписку европейские нравы, он приказал в 1708 г. перевести с немецкого языка книгу «Приклады, како пишутся комплементы разные», в которой обращение к лицу на ты было заменено обращением на вы.
Вместе с усвоением при Петре Великом европейских нравов и обычаев изменялась и прежняя форма русского письма. Уже в 20-х годах XVIII столетия в частной переписке входит в обыкновение называть корреспондента без излишнего подобострастия – милостивый мой государь или просто милостивый государь и подписываться готовый к услугам, покорный слуга, раб послушный, слуга покорный и верный и тому подобное. Так, постепенно совершенствуясь, сформировался теперешний стиль письма, отвечающий требованиям времени и темпам современной жизни.
С той поры давно уже писание писем стало делом обыденным, привычным для всех слоев общества, выработались почти стандартные формы обращения к адресату и различные стили письма, в зависимости от его назначения и характера. Как написать деловое письмо, письмо любовное, письмо от мужа жене, отцу родному, церковному иерарху – ответы на эти и подобные вопросы можно было найти в пособиях и письмовниках. Когда не было ни пособий, ни письмовников, действовали традиции и неписанные правила.
Если в личной переписке нашего современника условности отброшены и к близким людям чаще всего обращаются со словами дорогая, дорогой, милый, любимый, то в официальном делопроизводстве формы письменного делопроизводства жестко регламентируются и образцы деловой переписки заложены в программы для компьютеров и многочисленные руководства.
(По материалам журналов «Почтово-Телеграфный журнал», «Почтово-Телеграфный вестник», «Почтово-Телеграфное эхо».)
Идея организации Академии наук зародилась в реформаторских замыслах царя Петра I задолго до момента воплощения ее в жизнь. В связи с этим во время своих поездок по европейским странам он внимательно изучал опыт деятельности университетов, академий, научных обществ. Деятельность Парижской Академии наук также вызывала интерес царя-реформатора.
Она была создана в 1666 г., и, согласно первому параграфу Устава, король Франции являлся "протектором Академии" 1 . В состав академии избирались французские ученые, представлявшие весь спектр существовавших тогда точных и естественных наук, а результаты тайного голосования по выборам ее членов утверждались самим королем.
Во время своего многодневного пребывания во Франции 8 июня 1717 г. Петр посетил академию. Его встречал президент академии аббат Ж.П. Биньон. Французскими учеными были показаны некоторые научно-технические новшества, в частности, "домкрат новой конструкции", "машина для подъема воды"; проведена демонстрация нескольких химических опытов, а также готовых к печатанию рисунков, иллюстрировавших историю мировой культуры и искусства. Видимо, искренний интерес к науке, грандиозные планы на будущее, энергия царя-реформатора произвели сильное впечатление на представителей французского ученого сообщества. Результатом этого стало состоявшееся 22 декабря 1717 г. избрание Петра I "иностранным членом Парижской Академии наук" 2 . Надо полагать, что на это руководителями академии было также получено и предварительное "соизволение" самого царя.
Уже на второй день президентом Академии наук аббатом Ж.П. Биньоном было написано письмо Петру I с извещением об этом событии. В нем говорилось, что само избрание состоялось "не от уважения должного Вашему сану: оно есть дань удивления, в которое нас приводят великие предначертания, Вас всегда занимавшие, и к которым присоединить можно одно только желание, чтоб в климате, куда до сего еще с трудом проникали искусства и науки, нашлись люди, могущие соответствовать блистательным видам Вашего величества" 3 .
Несколько позднее, 13 января 1718 г., непременным секретарем академии Бернаром де Фонтенелем также было написано письмо Петру I. В нем отмечалось следующее: "Королевская Академия наук никогда не могла думать о сделанной ей Вашим Величеством чести, позволить, чтоб августейшее имя Ваше помещено было между особами, которые ее составляют.... Умножать число подданных оружием, что исполнено Вашим величеством, есть слава весьма обыкновенная для государей; но гораздо необыкновеннее усовершенствовать образование народа своего и тем устраивать его благополучие" 4 .
Царский ответ через три года
Переписка по времени совпала со сложным заключительным этапом Северной войны. Руководство всеми боевыми действиями отнимало много сил и времени у Петра I. Известно, что последнее крупное сражение этой войны произошло 27 июля 1720 г. у острова Гренгам и завершилось победой русских войск. Наверное, этим обстоятельством и можно объяснить то, что ответное послание царя в адрес Академии наук было датировано только 11 февраля 1721 г. В нем царь выразил искреннюю благодарность академии за свое избрание: "Нам не инако, как зело приятно быть могло что вы нас членом в свою компанию избрали" 5 . Далее в письме говорилось о твердом решении Петра I создать Академию наук в России: "Мы ничего больше не желаем, как чтоб чрез прилежность, которую мы прилагать будем, науки в лучший цвет привесть, себя яко достойного вашей компании члена показать" 6 .
Русский самодержец выразил заинтересованность в том, чтобы были установлены добрые отношения с Парижской Академией наук, он предлагал "корреспонденцию содержать, и от времени до времени взаимно сообщать будете какие новые декуверты от Академии учинены будут" 7 . Причем Петр I сам сделал первый и решительный шаг в этом направлении: вместе с письмом в дар Академии была отправлена новая, только что напечатанная карта Каспийского моря. О ней было сказано следующее: "При сем к Академии в память нашу посылаем в надежде, что оная яко новая и верная вам приятна будет".
Следует сказать несколько слов об этой карте. В 1719 г. по личному указанию Петра I на Каспийское море была отправлена специальная научная экспедиция с целью проведения работ по подготовке его карты. Группу морских офицеров-картографов возглавил тогда капитан-лейтенант Карл ван Верден, в ее состав входили лейтенант Ф. Соймонов, младшие лейтенанты П. Дорошенко, Г. Золотарев и др. 8 Осенью 1720 г. работы по подготовке карты были закончены, и она была выгравирована на меди (в историю картографии вошла под названием "Карта ван Вердена").
В начале 1721 г. библиотекарь И.Д. Шумахер был направлен царем с несколькими важными поручениями в Европу. Ему, в частности, предписывалось посетить Академию наук в Париже и передать упоминавшееся письмо Петра I и новую карту Каспийского моря. Позднее Шумахер вспоминал о том, что царский подарок произвел большое впечатление на французских ученых: "Все были поражены, поскольку на карте, в противовес мнениям всех географов, Каспийское море имело совсем другую форму" 9 .
Кроме того, Шумахером Парижской Академии наук от имени Петра I был сделан еще один ценный презент: были принесены в дар рисунки и описания редких сибирских птиц, полученные от научной экспедиции, проходившей в то время в Сибири под руководством Д.Г. Мессершмидта 10 .
Судьба петровского письма
Оригинал письма Петра I хранится в архиве Королевской Академии наук в Париже. В Санкт-Петербургском филиале Архива РАН имеется фотокопия этого документального памятника.
Сама история получения этого документа весьма интересна. Фотокопия с письма Петра I была изготовлена в 1933 г. по просьбе известного ученого, русского эмигранта в Париже Дмитрия Павловича Рябушинского, который работал в то время в архиве Академии наук в качестве исследователя.
Прошли годы. В июле 1945 г. Д.П. Рябушинский решил передать эту фотокопию в дар Академии наук СССР в связи с ее 220летним юбилеем. Свой дар он передал посольству СССР в Париже, которое в установленном порядке направило подарок в Наркомат иностранных дел СССР в Москву. И, наконец, НКИД СССР переслал этот конверт президенту АН СССР академику С.И. Вавилову.
В архивном деле, хранящемся в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, имеется сопроводительное письмо по этому поводу, датированное 7 сентября 1945 г. и подписанное заместителем наркома иностранных дел В.Г. Деканозовым (машинописный текст на бланке наркомата) 11 . На письме имеются три резолюции: две написаны президентом АН СССР С.И. Вавиловым и одна - сотрудником аппарата президента Ю. Галлиевым. В первой резолюции, датированной 10 сентября, сказано: "Фотокопию передать в Архив АН Г.А. Князеву для хранения и для опубликования в "Вестнике АН" 12 (Князев был директором Архива АН СССР, а сам архив находился в Ленинграде).
Вторая резолюция была адресована Ю. Галлиеву, которому давалось поручение "Составить текст краткого благодарственного письма Д.П. Рябушинскому". Последняя резолюция написана Ю. Галлиевым: "Сдать в архив т. Гетману. Прошу предоставить возможность "Вестнику" опубликовать письмо" (в то время Ф.Д. Гетман являлся заведующим московским отделением архива).
Изучение всех номеров журнала "Вестник АН СССР" за 1945-1947 гг. показало, что распоряжение президента АН СССР академика С.И. Вавилова выполнено не было. Никакой публикации ни о даре Рябушинского, ни о самом письме Петра I в журнале не поместили, хотя подробно рассказывали обо всех мероприятиях, связанных с юбилеем академии. Было ли подготовлено и отправлено Рябушинскому благодарственное письмо, также неизвестно.
Забытый даритель
Следует сказать несколько слов о Дмитрии Павловиче Рябушинском (1882-1962). Он происходил из семьи известных московских промышленников и банкиров. В 1901 г. окончил с золотой медалью Московскую Практическую академию. Являлся учеником "отца русской авиации" Н.Е. Жуковского и ярким представителем его научной школы, что предопределило всю дальнейшую жизнь Дмитрия Павловича.
В 1904 г. в имении Рябушинских Кучино под Москвой было создано уникальное научное учреждение - Аэродинамический институт, где ряд лет проводились серьезные исследования в области воздухоплавания. В годы Первой мировой войны в Кучино при непосредственном участии Рябушинского испытывались новые виды вооружения.
В 1918 г. он эмигрировал из России. Во Франции успешно продолжал свои научные исследования по гидродинамике. В 1922 г. Парижским университетом ему было присвоено звание доктора математических наук. В 1932 г. Парижская Академия наук присудила Рябушинскому премию Генри Вазена, а в 1935 г. избрала ученого своим членом-корреспондентом. С 1925 по 1953 гг. им было прочитано в Сорбонне 15 курсов лекций, а всего с 1906 по 1962 г. ученый опубликовал более 200 своих научных работ.
Рябушинский не принял французского гражданства и до конца жизни сохранил паспорт русского эмигранта. Он принимал активное участие в общекультурной жизни русской эмиграции, пропагандировал достижения российской науки.
Решив передать фотокопию письма Петра I АН СССР, Рябушинский в своем письме президенту АН СССР академику В.Л. Комарову от 9 июля 1945 г. отметил, что "за 27 лет пребывания вне пределов нашей Родины я неизменно преследовал две цели: 1 - участие, по мере моих сил, в увеличении русского вклада в мировую науку; 2 - хранение, отстаивание значения и содействие увеличению, несмотря ни на какую преходящую обстановку, наших культурных ценностей" 13 .
Академик В.Л. Комаров это письмо получить уже не успел, так как он занимал высокий пост президента АН СССР до 17 июля 1945 г., после чего его сменил новоизбранный президент - академик Сергей Иванович Вавилов 14 . Соответственно, и все распоряжения по факту получения дара Рябушинского были сделаны уже Вавиловым.
К письму Рябушинский приложил и свою транскрипцию текста послания Петра I. Любопытно, что ученый допустил неточность: фрагмент оригинала "нам не инако как зело приятно" (это значило "не иначе как") Дмитрий Павлович интерпретировал следующим образом: "нам нейнако как зело приятно" 15 . Эта небольшая погрешность вполне простительна для ученого - представителя точных наук, кроме того, Рябушинский к этому времени уже 27 лет прожил в эмиграции и вполне мог забыть некоторые архаизмы русского языка.
При описании царского письма Рябушинский допустил и другую неточность. Он отметил, что письмо царя "было написано на простом, пропускающем чернила бумажном листе" 16 . На самом деле письмо написано на большом листе качественной бумаги иностранного производства, чернила "не пропускающем" (размер листа составляет 35,5х23 см). Эта неточность объясняется следующим образом. Подпись Петра I на письме была заверена "средней" государственной печатью на сургуче. Со временем сургучный оттиск отделился от бумаги и позднее был прикреплен уже на другом месте листа. Но на первоначальном месте оттиска сохранилось с обеих сторон пятно, вызванное термическим воздействием сургуча на бумагу (сургуч наносился горячим, в расплавленном состоянии). Видимо, это пятно и ввело в заблуждение Рябушинского.
Письмо царя Петра I Парижской Академии наук является интересным источником, рассказывающим нам об одном из эпизодов сложного процесса зарождения отечественной академической науки. Кроме того, это важный документальный памятник истории взаимоотношений двух стран - России и Франции.
1. Копелевич Ю.Х., Ожигова Е.П. Научные Академии стран Западной Европы и Северной Америки. Л., 1989. С. 269, 272.
2. Там же. С. 276.
3. Санкт-Петербургский филиал Архива РАН (далее - CПбФ АРАН). Р. IV. Оп. 6. Д. 131. Л. 2.
4. Там же. Л. 2-3.
5. Там же. Л. 11.
6. Там же.
7. Там же. Л. 11-12.
8. Лео Багров. История русской картографии. М., 2005. С. 337.
9. Там же. С. 338.
10. Копелевич Ю.Х. Основание Петербургской Академии наук. Л., 1977. С. 48.
11. СПбФ АРАН. Р. IV. Оп. 6. Д. 131. Л. 6.
12. Там же.
13. Там же. Л. 8.
14. Российская Академия наук. Персональный состав. М., 1999. Кн. 2. 1918-1973. С. 410.
15. СПбФ АРАН. Р. IV. Оп. 6. Д. 131. Л. 7.
16. Там же. Л. 8.
ПЕРЕПИСКА ПЕТРА I И ЕКАТЕРИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ
В приложении к книге публикуется переписка царя Петра I и Екатерины Алексеевны, включающая в себя двести двадцать шесть писем, которыми царственные супруги обменивались на протяжении двадцати с лишним лет: с 1703 или 1704 по 1724 год.
Данная публикация нуждается в некоторых предварительных замечаниях. Прежде всего необходимо отметить различную сохранность писем: посланий Петра до нашего времени дошло во много раз больше, чем ответных посланий Екатерины. Объясняется это различиями в условиях хранения корреспонденции. Театр военных действий, постоянные переезды царя в любое время года и в любую погоду отнюдь не способствовали сохранности получаемых им писем; супруга же его жила более спокойной жизнью, которую можно назвать в известной степени «оседлой», и это создавало более благоприятные условия для сохранения адресованных к ней посланий царя.
Нельзя не отметить и другого. Семейная пара объединила людей, абсолютно не похожих друг на друга. Петр – выдающаяся личность, крупнейший государственный деятель эпохи, человек творческий, высокоодаренный, превосходно владевший пером; супруга же его – женщина вполне заурядная. До конца жизни она оставалась неграмотной, и послания царю от ее имени составляли ее секретари (в их числе Александр Андреянович Яковлев). Это обстоятельство наложило печать как на форму, так и на содержание переписки. Письма Петра, написанные им собственноручно, отличаются образным и выразительным языком и, несмотря на свою лапидарность, содержат намного больше информации, чем обычные письма того времени, в которых очевидно влияние традиций эпистолярного жанра предшествующей эпохи, когда главное назначение письма состояло в том, чтобы известить корреспондента о своем здоровье и передать обязательный поклон родственникам.
Письма Екатерины, напротив, многословны; написанные обычным канцелярским языком, с потугами на шутки и сентиментальность, они подтверждают невысокий уровень интеллекта их автора.
Из содержания большинства писем Петра отнюдь не явствует, что их автором был монарх. Они напоминают послания частного лица, носят приземленный, бытовой характер. Тем большую ценность они представляют для характеристики личности Петра Великого – в этих письмах суровый, порой до жестокости, царь предстает горячо любящим и заботливым супругом и нежным отцом: нередко он жалуется на то, что обстоятельства лишают его возможности наслаждаться семейным счастьем. Подобные сетования – лишнее подтверждение того, что в Екатерине Петр нашел женщину, достойную его уважения и любви. Ответные же письма Екатерины, написанные чужой рукой, напрочь лишены непосредственности и эмоциональности. И тем не менее переписка царственных супругов в целом чрезвычайно важна для понимания личности первой русской императрицы, ибо недаром говорят, что ничто так не характеризует женщину, как отношение к ней любимого (и любящего) мужчины.
Текст большинства писем Петра I и Екатерины печатается по изданию: Письма русских государей и других особ царского семейства. Ч. 1. М., 1862; кроме того, использованы публикация М. И. Семевского (Семевский М. И. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. СПб., 1884. С. 333-335), а также многотомное издание «Письма и бумаги императора Петра Великого» (издание к настоящему времени не завершено; доведено до 1713 года).
№ 1. 1703-1704? Письмо от имени Екатерины к Петру I
Господин капитан, здраствуй.
Милости твоей мастер наш велел донести: съкамъповея совъсем отделана. К милости твоей прислать ее или нет.
Ерьмолаи Скворъцов поехал от нас сеньтября 16 числа. При сем писала невеска, Алена челом бьет.
С Ладейной верьфи. Сеньтября 17 числа.
Милостивому нашему батюшке господину полковнику. Здравие твое да сохранит Бог на лета многа.
Поздравляем мы тебе с новорожденною девицею Екатериною, а рождение ее было декабря в 27 день.
Пожалуй, батюшка, порадуй нас своим писанием, а мы о твоем здоровье ежечасно слышать желаем.
А про нас изволишь милостию своею напаметовать, и мы молитвами твоими декабря в 29 день в добром здоровье.
Пожалуй в забвенье нас не учини, к нам приезжай или нас к себе возми.
Не покручинься, батюшка, что дочка родилась: к миру.
За сим писавый матка с дочкою и с теткою поздравляем.
Адрес: Г-ну полковнику.
Госпожи тетка и матка!
Писмо ваше, в котором пишете о нововыежжей Катерине, я принел; слава Богу, что здорово в рожден[ь]и матери было, а что пишете к миру (по старой пословице), и ежели так станетца, то мочно болше раду быть дочери, нежели двум сынам. О приезде вашем я уже вам говорил и сим писмом такоже поттвержаю: приежжайте на Киеф не мешкаф; и из Киева отпишите, а не отписаф не ездите, для того что дорога от Киева не очень чиста. При сем посылаю подарок матери и з дочерью.
Из Жолкви, в 8 д. генваря 1707.
Госпожи тетка и матка!
Как к вам сей доноситель приедет, поежайте сюды не мешкоф.
Тетка многомышленная и матка!
Ежели в половино масленай или ранее сюды не поспеете, то или в Дубне или в Остроге меня дожидайтесь; понеже я кончая поеду на первой недели отсюды до Дубны и Острога.
№ 6. 1708, 5 января. Записка Петра I относительно возможной судьбы Екатерины Алексеевны с дочерью.
Ежели что мне случится волею Божиею, тогда три тысячи рублеф, которыя ныне на дворе господина князя Меншикова, отдать Катерине Василефъской и з девочькою.
В 5 д. генваря 1708.
Тетка и матка сама друга! (а скоро будет и сама третья!)
Здрафъствуйте, а мы, слава Богу, здорово.
Писмо ваше купно и с прежентом принял, и за оныя благодарствую; а что пишете, чтоб к вам всегда добрыя ведомости писать, и то я от сер[д]ца рад, да какие Бог даст. Я чаю, что сие мое писмо вам при самом времени выезда Ганскина из Кельдера достанетца, о чем зело слышать желаю, что дай Боже в радости не толко слышать, но и видеть. О езде вашей в Питербурх еше не могу писать, понеже непъриятель ближитца, и не знаем еше, куды его обороты будут, о чем немедленно буду писать, увидев время, куды вам быть, понеже горазда без вас скучаю. Еще ж объявляю свою нужду здешнею: ошить и обмыть не кому, а вам ныне вскоре быть, сами знаете, что нельзя. А здеш[н]им поверить боюсь Екимовой причины, того ради изволте то исправить, о чем вам донесет доноситель сего писма. За сим предаю вас в сохранение Божие и желаю вас в радости видеть, что дай, дай Боже! Прошу отдать должной поклон сестре.
На частыя писма для Бога не подивуйте, истинно недосуг.
Из Вильни, в 29 д. генваря 1708.
P. S. При сем посылаю вам презент: тетке – лимонную материю, матке – по желтой земле да колцо, маленкой – поласатую; дай, Боже, насить на здоровье!
Матка и тетка! здравъствуйте и с нововыежею Анною; дай Боже всем здоровья. А что вы писали, чтоб быть вам в [С]моленск: и о том я уже с Семеном деншиком писал, что по опорожнении выехали; только не написал – куды, ибо и ныне еще не знаю, где с вами видетца, для того что не знаем – куды наши обороты будут; однакож поежайте в [С]моленск, отколь ближе к нам можете приехать. За сим паки здравъствуйте; отдайте мой поклон сестре. А о езде в Питербурх ранее конца сего месеца не могу подлиннаго отписать; аднакожь надеюсь на Бога, что чаю сему быть.
Матка и тетка, здравъствуйте и с маленкими!
Писмо ваше я получил, из которого не горазда добро видел; дай Боже здоровье. Даволно у матки быть и одной тетке, а другую зачем чорт принес? А что пишете, что некому чесать глатко, – приежайте скоряя, старой гребнишка сыщем. И ежели сие писмо застанет вас меж Вязмы и Можайска, то поворотитесь к Москве и прямо поежайте в Петербурх; а буде по сю сторону Вязмы и Смоленску, то лутче в Смоленск, и оттоль чрез Луки в Нарву, понеже я в будущую неделю конечно поеду, Бог волит, в Нарву, и оттоль, не мешкоф, в Петербурх.
Тетка и матка, здрафъствуйте!
Уже с три недели, как от вас ведомости не имею; а меж тем слышу, что не очень у вас здорова. Для Бога, приежжайте скоряй; а ежели за чем невозможно скоро быть, отпишите понеже не без печали мне в том, что ни слышу, ни вижу вас. А с сим писмом послан к вам встречь башмашник ваш, понеже чаю, что вы уже в дороге. Дай Боже, чтоб вас видеть в радосте скоряй.
Матка и тетка, здравъствуйте!
Писмо от вас я получил, на которое, не подивите, что долго не ответствовал; понеже пред очми непърестанно непьриятныя гости, на которых уже нам скучило смотреть: того ради мы вчерашнего утра резелвовались и на пъравое крыло караля шведского с осмью баталионами напали, и по двочасном огню оного с помошшию Божиею с поля збили, знамена и протчая побрали. Правъда, что я как стал служить, такой игърушки не видал; аднакож сей танец в [о]чах горячего Карлуса изрядно стонцовали; аднакож болше въсех попотел наш полк. Отдайте покълон кнеине и протчим, и о сем объявите.
Матка и тетка!
Писма ваши два мне отда[ны], на которыя, не подивуйте, что долго не ответствовал; ибо доволно здесь инаго дела, и теперь непъриятеля увидели. Дай Боже милость свою, а по сей час, слава Богу, все добро.
Тетка и матка, здрафъствуйте; а мы, слава Богу, здоровы. По получении сего писма поежайте немедленно в Белъгород. Отдайте поклон от меня кнеине и протчим.
Из Ахтырок, в 7 д. февьраля 1709.
Матка, здравъствуй!
Объявъляю вам, что всемилостивый Господь неописанную победу над непъриятелем нам сего дня даровати изволил, и единым словом сказать, что вся непъриятелская сила на голову побиты, о чем сами от нас услышите; и для поздравъления приежайте сами сюды.
Как я и отъехал от вас – ведомости не имею о вас, о чем желаю ведать, а особливо, как скоро можете быть в Вильню: мне не без скуки без вас, а и вам, чаю, такъже. Здесь, слава Богу, все добро. Король Авъгуст вышел, а Красоф ушел; Лещинской бороду отпустил, для того что корона ево умерла. Мы здесь з господами Поляки непрестанно на конференциях о делах Ивашки Хмелницкова бываем. Отселя, чаю, отселя пое[д]ем кончая в 4 д. будущего месеца.
Из стольнова города Ивашкина Люблина, в 31 д. авъгуста 1709.
Поклонись тетке.
Матка, здрафъствуй!
А о себе объявъляем вам, что мы сего дня отсель едем водою в Прусы, и первои будем в Торуне у караля Августа, а потом к прускому поедем; и чаем по двух или трех неделех вас видеть, что дай Боже! Вы, по получении сего писма, поежайте с астраханским полком до нашего полку, при котором бутте неотлучно.
Матка, здравъствуй!
Два писма ваши я получил, на которыя ответствую, что я сего моменту отъежаю в Прусы, где не чаю долго забавитца; но надеюсь с помошию Божиею, соверша дела, быть к вам конечно в первых или о половине будущаго месеца числех. За пърисылку благодарствую, и посылаю при сем к вам несколько лимоноф свежих. А что шутите о забавах, и тово нет у нас, понеже мы люди старыя и не такофския; а о скором бытьи сами радеем, но как возможно – так и делаем. Поклон отдай тетке от меня. А жених и третьево дни виделся горазда с Ивашкою, и упал на судне с кровъли на дверь, и теперь лежит немошен, чего для побереги тетку, чтоб не сокрушалась.
Матка, здрафъствуй!
Мы сюды четвертово дни приехали, слава Богу, здорово, и здесь с королем Авъгустам виделись; и отсель на будушей недели поедем х королю Прускому. Мешката нам здесь зело докучает; аднакож для интересу принуждены не скучать. Дай, Боже, скоро совершить и быть к вам. Поклонись тетке от меня. Впротчем, слава Богу, все здесь доброго видится. В Кинессъберге мор, и там не будем.
Государь мой батюшка, господин шаубенахт. Здравствуй на множества лет.
Благодарствую за презент. Наипаки благодарствую за писание ваше, что жалуеш, пишеш о здаровье своем. Пожалуй, и впредь прошу, не остави своим писанием, о чем всечасно сердечно слышеть желаю. Получила я от милости твоей три писма. Толко нам радости, что получим твое писание. А про меня изволишь милостию своею напаметовать. И я, слава Богу, в добром здаровье и з тетушкою теплою. Пожалуй, дарагой мой батюшка, приезжай поскорея. Ох, мой батюшка, скучила без милости твоей. Въпред ты меня не обманешь: хотя гнев приму, а от милости твоей не отстану. Нам кажитца гот, как от милости твоей отстали. Дай, Боже, мне скоро в радости с тобою видетца. Данашу вашей милости: отъезжаем мы из Ковны сего числа. А что ты изволил писать об Кирсанфовиче, что ушиб ево Ивашка Хмельницкой, и тетушка зело печалилась, сама стала хуже, а бострок стал уже, и она надела с печали красной чулок. Изволте привозить с собою венгерскова; а у нас ево и во сне не пригрезитца.
За сим писавый матка кланяюсь.
Ис Ковна октебря в 11 день.
Матка, здравъствуй!
Объявляю вам, что мы, по свидании с королем Авъгустам, приехали сюды х королю прускому вчерась; и здесь не чаю болше пяти дней или недели задержатца, и упъравя дела, поедем на почьте к вам. Дай Боже, чтоб скоря[й] быть и здорово застать. Поклон отдай тетке от меня; а что ана полюбила чернца, и я о том жениху объявил, о чем зело печалитца, и от той печали хочет сам взблудитца.
Из Мариенвердена, в 16 д. окътебря 1709.
Матка, здрафъствуй!
А мы сюды приехали в 23 д. сего месеца, слава Богу, здорово, и отсель поедем около девятаго числа или шестаго декабря. Екима Волкова с сим присланным пришлите для заклатцоф. Иного писать нечево, толко дай Бог здорово даехать вам до Москвы, а путь изрядной. Покланнись тетке, а буде преже будешь меня к Москве, и сестре.
Из Санкт-Питербурха, в 27 д. ноебря 1709.
Милостивой наш государь батюшка, господин шаубенахт, здравствуй на множества лет.
Пожалуй, прикажи отписать к нам о своем здоровье, а мы про твое здоровье всечасно слышать желаем, а о себе милости твоей доносим: приехали мы в Псков ноября в 26 день, слава Богу, в добром здоровье, а из Пскова поедем завтрашной день. Именинник дорогой, здравствуй в новой год именинником князем Александром Даниловичем.
Сыночик твой просит милости, чтобы ты пожаловал приехал к Москве поскореи и выпустил бы ево из тюрьмы вон.
За сим писавый матка и тетка милости твоей кланяемся. Из Пскова. Ноября в 27 день.
Матка, здравъствуй!
Мы со флотом стоим ныне близ Варивалдай, понеже далее итить невозмож[но], ибо я вчерась везь день и ночь и сей день до половины был на крейсерованьи да Беркен-Ейлант; но за льдам до них дойтить не мог мили за четыре, и лед от финского берега да лифлянского – все море полно, аднакож чаем – скоро очиститца.
Отдай мой поклон вначале кнез-папе и кнез-игуменье, сестре, невеске, племянницам и протчим, и домашних маленких поцалуй, а наипаче всех и наиболше в[с]ех и наивяще всех поклонись велеумной тетушке и четверной лапушке; да пожалуй не пълачь, а мы, ей, веселы.
С Лизетки, в 1 д. маия 1710.
Матка, здравъствуй!
Объявляю вам, что вчерашнего дни город Выборх здался, и сею доброю ведомостию (что уже крепъкая падушка Санкт-Питербурху устроена чрез помошь Божью) вам поздравъляю. Также отдай мой поклон и сим поздраф вначале кнез-игуменье, такожь тетке – яко четверной лапушке, такожь дочке, сестре, невеске и племянницам и протчим, а маленких за меня поцалуй.
Матка, здрафъствуй!
Мы, слава Богу, здоровы. Вчерашнего дня с Лужского устья приехали сюды, и здесь такожь чаем и здесь вскоре отделатца и быть к вам. Поцалуй от меня маленких, а потом отдай поклон четверной лапушке, сестре и дочке.
С Харивалдай, в 31 д. авъгуста 1710.
А мы сюды сего дня доехали, слава Богу, здорово, и чаем к воскресенью на сей недели быть в Карлъсъбаде. Отдай поклон кнес-папе и четверной лапушке и протчим.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Мы сюды доехали, слава Богу, здорова, и завътра зачнем лечитца. Место здешнее так весело, что мочно чесною тюрмою назвать, понеже междо таких гор сидит, что сонца почитай не видеть; всего пуще, что доброва пива нет. Аднакож чаем, что от воды Бог даст доброе. Посылаю при сем презент тебе: часы новой моды, для пыли внутри стеклы, да печатку, да четверной лапушке втраиом (sic); болше за скоростию достать не мог, ибо в Дрездане толко один день был. Из Померании еше новова не имеем, но ожидаем в[с]коре; дай, Боже, доброе!
На особом листке приложена к письму следующая записка.
Ис Померании пишут, что Стралзунт от войск союзных осажен, и Станислав Лещинской и Шмигелской остались во оной крепости, и чает, что станут прежде добывать остров Руген, на котором неприятелской конницы 6000, которая чрез город по мосту на тот остров перешла.
Ис Копенгагена посылан был от флоту дацкого камандир, которой нашед при шонских берегах транспортные швецкие суды, и из оных 9 караблей зжег, а 24 взял и привел к дацкому флоту. И по сим ведомостям чают, что уже шведы сей кампании транспорту учинить не могут.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
А мы, слава Богу, здоровы, толко с воды брюхо одула, для того так поят, как лошадей; и инова за нами дела здесь нет, толко что сс…ть. Писмо твое я чрез Сафонова получил, которое прочитая горазда задумался. Пишешь ты, якобы для лекарства, чтоб я нескоро к тебе приежал, а делам знатно сыскала ково-нибудь вытнее меня; пожалуй отпиши: из наших ли или из таруннъчан? я болше чаю: из тарунчан, что хочешь отомстить, что я пред двемя леты занял. Так-та вы евъвины дочки делаете над стариками! Кнез-папе и четверной лапушъке и протчим отдай поклон.
Катеринушка, здравъствуй!
А мы, слава Богу, здоровы, толко с воды [б]рюхо одуло; аднако же чаем отъехать отсель с третьево числа сего месеца в Торгау, где будет свадба сына моево, и оттоль, видевъся с королями, буду поспешать в Торун; инова из сей ямы писать не имею.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что сего дня свадба сына моего совершилась, на которой много знатных людей было много; а отправъляли в дому каролевы польской. Итак малодою невескою вам поздравъляю. При сем прошу объявить всешутейшему кнез-папе и протчим, и чтоб пожаловал благословение подал сим малодым, облекшися во вся одежды, купъно и со фъсеми при вас будущими, а писма к Москве и в Питербурх посланы.
Катеринушка, здравъствуй! О себе объявъляю, что сюды приехал вчера на вечер; а ежели б ночь не стоял на якоре, то б тем же днем мог поспеть, как от вас поехал. За сим здрафъствуй, и поклон отдай, каму надлежит. О непъриятеле на море еще не слышно, а наш провиант весь дошел и судны отпущены отсель.
Из Выборха в 25 д. апъреля 1712.
Катеринушка, здравъствуй!
Объявляю, что я сюды прибыл сего дня из Выборха, и даждавъся ис Питербурха бравианту, также и которой здесь, буду еще оных проводить до Беркен, и потом буду к вам.
С Котлина, в 28 д. апъреля 1712.
Катеринушка, здравъствуй! Мы сюды приехали вчерась позно и сего дни поедем сухим путем. Конвой здешней станет стоять до пятницы, которого дня рано пойдет извесная персона, которая ехать хотела сим путем. Ежели не с малыми людми поедет, или непьрилежно просить и готовитца станет, то непаметуйте им, ибо опасаюсь – ежели станут в полках таких же раскошей требовать.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Мы, слава Богу, здоровы, толко зело тежело жить, ибо я левъшею не умею въладеть, а в адной правой руке принужден держать шпагу и перо; а помочников сколко, сама знаешь.
Из Грипъсвалда, в 2 д. авъгуста 1712.
P. S. Карабль наш святого Петра сего дня сюды пришел, а двух ждем скоро; я чаю – скоро поеду в датской флот, аднакож долго мешкать там не чаю.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я слышу, что ты скучаешь, а и мне не безкушно ж; аднако можешь разсудить, что дела на скуку менять не надобно. Я еще отсель ехать скоро себе к вам не чаю, и ежели лошади твои пришли, то поежай [с] теми тремя баталионы, которым велено итить в Анклам; толко для Бога бережно поежай и от баталионоф ни на ста сажен не отъежжай, ибо неприятелских судоф зело многа в Гафе и непърестано выходят в леса великим числом, а вам тех лесоф миновать нелзя.
Из Грипъсвалда, в 8 д. авъгуста 1712.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что я сегодня приехал с флота сюды и надеюсь с помощию Божиею к вам быть любым путем. Хотя хочетца с тобою видетца, а тебе чаю горазда болше, для тово что я в 27 лет был, а ты в 42 года не была; аднакож подождать будет немношко, чтоб веселея приехать.
Из Волгаста, в 14 д. авъгуста 1712.
P. S. Отпиши ко мне: х которому времени радит Матрена, чтоб мне поспеть.
Катеринушка, здравъствуй! По получении сего писма поежай софсем сюды, также кнезь-папу и протчих возми с собою, а отправит вас Даниловичь.
Благодарствую на присылке пива и пъротчево. Из Волгаста, в 17 д. авъгуста 1712.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявля[ю] вам, что я третьево дни приехал сюды и был у кораля, а въчерась он поутру был у меня, а въвечеру я был у королевы. Посылаю тебе, сколко мог сыскать, устерсоф; а болше сыскать не мог, для того что в Гамбурхе сказывают явился пест, и для того тотчас заказали всячину оттоль сюды возить. Я сего моменту отъежаю в Лейпъцих.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я отсель сего момента отъежаю в Карлъсъбад и чаю завътра туды поспеть. Платье и протчее вам купълено, а устерсоф достать не мог. За сим вручаю вас в сохранение Божие.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Мы вчерашнего дни зачали пить воду в сей яме; а как отделаюсь, писать буду. О протчих вестях не спрашивай из сей глуши. Поклонись отцу Козме; а таварыш ево здесь сам друг с килою по старому шутит.
P. S. Поздравляем сим днем – началом нашего авантажу.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Писмо твое я получил, на которое ответствую, что я курс кончил вчерась; воды, слава Богу, действовали зело изрядно; как будет после? Я отселе в будущую пятницу поеду в Теплицы, где более четырех дней не будем мешкать. После ваших писем, что непъриятели намерились отаковать, по ся поры ничего нет поновъки; знать у них тверда голанская пословица: тюсхен дут эн зеге фюль гого берге леге. Впрочем предаю вас в сохранение Божие.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Благодарствую зело за пърезент полпива, понеже у нас такова нет. Грамотку Ильиничнину чел медведю; за въсякое слово досталась всем. Я отъежаю сего часа в Теплицы, а та[м] мешкоть долго не буду.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я сюды приехал вчерась, и по трех днях поеду отсель. За сим предаю вас в сахронение Божие.
Из Берлина, в 17 д. ноебря 1712.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что я сюды приехал вчерась, слава Богу, в добром здоровье. Да пришли к нам певъчих с протопопом, а у себя остафь человек двух з Биткою(?).
Из Вартоу, в 27 д. ноебря 1712.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Благодарствую за пълатье, которое обновил в день с. Андрея. Что же приказывала ты, чтоб взять вас сюды, и о том теперь отложить надобно, понеже время пришло вам молитца, а нам трудитца; ибо шведы вчерась рушились протиф датчан, чтоб не допустить оных до конъюнкции с нами; а мы сего моменту подымемся отсель на сикурс датским. Итако на сей недели чаем быть бою, где все окажетца, куды конъюнктуры поворотятца.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Приказывал я к тебе с Шепелевым, чтоб быть; а с Мануковым, чтоб дождалась там. А как сие писмо получишь, поежай сюды налехке, а обозы остафь там. Побей челом кнесь-папе, чтоб с тобою приехал[и] две времоншицы.
P. S. Благодарствую за пърисылку с Юшковым. Поклонись от меня кнеине Даниловичевой.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Когда, даст Бог, придешь с полком в Польшу, тогда выбери конных человек ста два или больше и поежай в Элбинг, а оттоль на почтовых с небольшими людьми до Мемля (о чем мы х королю прускому писали). А наперет пош[л]и в Ригу, чтоб те полки, которыя в Курляндии, собрали тебе подводы.
Господин контра-адмирал, здравствуй на множества лет. Пожалуй, прикажи писать о своем здравии, чего всегда слышать желаем. Пожалуй, батюшка мой, отпиши ко мне, которым ты трактом поедешь оттуда в Санкт-Питербурх. При сем посылаю к тебе кафтан, два камзола, штаны, партупе[й]. Дай, Боже, тебе во здравие носить, а чаю, что вашей милости стать цвет не противен. При сем поздравляю вашей милости с праздником Христова Рождества. Остаюсь жена твоя Екатерина.
Из Гистрова, декабря в 23 д. 1712.
Ниже приписано царевичем Алексеем:
Всенижайший раб твой и сын Алексей.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Письмо твое я вчерась получил; благодарствую за пива. Что же о езде вашей со въсем полком, и то уже отменилась, но три баталиона възяты сюды; а ты с тем баталионом, которой в Гистроу, поежай з Богом в надлежашей путь чрез Швед Польшею, недалеко от брандебурской Померании, до Элбинга; а там, взяф человек трицать или менше с собою, на почте поежай до Петербурха (куда, дай Боже, скоро быть и нам). О езде вашей писана для подвод в Берлин чрез их Прусы, а польскими сами найдете. Баталион отпусти от Элбинга Польшею. Что же пишешь о сне дочкине, что она радила губителя миру, и оно[й] вели послать хнезь Ивану Алексевичю. У нас, слава Богу, еше въсе благополучно. Датчане и сасы с нами случились. Славъленья наше не так как дома, аднакож более здесь от серца оного славим, а чаю, что иныя увидят и самого Христа – добрыя. Понеже пословица есть: два медведя в одной берлуге не уживутца. Возьми с собою кнезь-папу и архидиакона, которому отдай должной поклон от меня и о славъленье нашем возвести. Также, ежели прежде будешь в Питербурх, тамочным поклонись.
P. S. Поздравъляю вам сим торжественым празником которым поздрафь от меня кнеине Данилавичевой; також возьми с собою и афицероф заполочных до Элбинга, а оттоль отпусти их з баталионом в Ригу.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
О езде твоей в Питербурх я уже писал к вам с Юшковым, чтоб вы ехали з баталионом командрованым, да из Гарц взяли с собою офицероф заполочных, о чем и ныне поттвержаю. Поежайте немедленно; протчее приказана словами Шепелеву. Благодарствую за пълатье. Дай Боже, чтоб не зажитца, скоро б вас паки видеть.
Из Пакендорфа, в 27 день декабря 1712.
Катеринушка, друг мой, [з]дравъствуй и з детками, которых уже, чаю, увидела. Дела наши как здесь идут, уведаешь от господина адмирала, х которому я пространно писал; и ежели б не такая крепкая пасами земля была, то б уже полную викъторию с помошщию Божиею получили. Въ[п]ротчем предаем вас в сохранение Божие и желаем видеть вас вскоре. Поклонись сестре от меня.
Из Фридрихштата, в 4 день февраля 1713.
P. S. Вчерась у меня обедали и про именинницено здоровье пили.
Кетеринушка, друг мой, здравъствуй!
Посылаю к тебе бутылку венгерского (и прошу, для Бога, не печалься: мне тем наведешь мненье). Дай Бог на здоровье вам пить, а мы про ваше здоровье пили.
С Полтавы, маия в 2 д. 1713.
Хто не станет севодни пить, тому будет великой штроф.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что господа шведы нас зело стыдятца, ибо нигде лица своево нам казать не изволят. Аднакож мы, слава Богу, внутрь Финландии вошли и фут взяли, отколь ближе можем их искать. А что у нас делалась, о том прилагаю при сем ведение.
Из Боргоу, в 16 д. маия 1713.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
О себе не могу подлин[но] сказать, буду ли скоро к вам или поеду; ад[на]кож хотя и поеду, то скоро паки, Богу изволшу, к вам буду, о чем завътра или позавътрее писать к вам буду, или сам приеду.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Инова писать не имею, только что мы, слава Богу, со въсеми судами дошли близь Новой крепости; и ежели б севоднишней противъной ветр не помешал, то б конечно сего ж дни были в Элзенфорсе. Приказывал я Кикину, чтоб несколько бочек вина купить с новых пришедших караблей, також и сыроф, и прислать сюды ко мне для презенту другим; и сие потщись исправить поскоряя.
С Луткера, не дошед Новой крепости, в 2 д. авъгуста 1713.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что мы, слава Богу, в 5 д. сего месеца прибыли сюды здорово с транспортом; только от бывъшего шторма, которой был в 3-м числе, несколько судоф повъредилась, а именно: Вельком, Хельтъдрагарс и один голиот. Аднакож не только люди, но и запасы целы, також и их починить мочно. Мы по пъразнике Успения Богородицы чаем итить далее землею к Абоу, но бою быть не чаю; понеже вчерась поворотился генерал л[ейтенант] господин Голицын, которой ходил за непъриятелем, сказывает, что не мог настичь, все бегут; и когда от части так бегут, то как от всего войска стоять будут. При сем объявъляю, что в 6 [день] сего месеца г. адмирал объявил мне милость государя нашего – чин генерала полного, чем вас, яко госпожу генеральшу, поздравъляю. Как чин шаутбейнахта, так и сей мне сказан зело странно, ибо на степи пожалован в флагманы, а на море в генералы. И чаю, с помощию Божиею, быть к вам негоразда замешкаф.
Из Эльзенфорса, в 12 д. авъгуста 1713. Прошу отдать мой поклон преосвященному и матери святой и протчим святым и несвятым.
Писание вашей милости, писанное из Элзенъфорса августа от 12 дня чрез порутчика Скворцова, я получила, которому зело порадовалась; ибо чрез несколко времяни писания от вашей милости не имела, в чем мне и не бес печали было. И за оное писание вашей милости благодарствую, прося, дабы и впредь в своих писаниях оставить меня не изволили. Что же изволили упомянуть в писме своем, что ваша милость объявлен чином генерала полного, и меня изволили поздравить, яко генералшу, чем и я вашу милость взаимно поздравляю; однакож я оного чина вашей милости не признаваю, пока не могу персонално вашу милость вскоре здесь видеть, что даждь всемилостивый Боже! Я желала, чтоб ваша милость хотя и адмиралом был! Что же изволили уведомить о судах, которые на море великим штурмом повредило, и в том буди воля Божия; однако благодарим оного милосердие, что людей и припасы, кои на тех судах были, сохранить изволил; и те суды, чаю, возможно будет починить.
При сем доношу вашей милости, что мы здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии. Августа в 17 де[нь] 1713, ис Питербурха.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Посылаю в сем писме цыдулку, чтоб денщик Арлоф прислал записку двом пушкам сюды, и буде нас не застанут, чтоб отдали вице-адмиралу запечатаф. Мы чаем завътра рано итить в путь, понеже ветер благополучен. Впротчем желаю, чтоб Бог дал вас видеть здоровых в[с]коре.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что вчерашнего числа получил я ведомость от господина адмирала, что оне непъриятеля на пасах нашли четыре мили за Тавасгусом, и там по многом бою чрез тот пас перешли и непъриятеля разбили; а сколко побито, также в полон взято, и притом взято сколко знамен и алтиллерии: о том привезет сам ведомость, которого вскоре ожидаем. И сею ведомостию вам поздравъляем, и с вышереченным господином будем, даст Бог, к вам вскоре. Скамповеи все сего утра пошли на гребли для тихой погоды, а мы ж[д]ем ветру.
Иного ныне к доношению вашей милости ничего не имею, токмо, что я купно и з детками нашими обретаемся здесь, слава Богу, в добром здравии. Посылаю при сем к вашей милости малинкой гостинец, желая – дай Бог вам, батюшка мой, употреблять на здоровье! И хотя я и здесь обретаюсь, однако все мысли мои на Котлине острову.
Поздравляю вашей милости добрым окончанием сея компании как в Померании, так и в Финландии, о чем я известилась чрез писание ваше, за которое зело благодарствую; также и счастливым приходом в гавань карабля святые Екатерины. Дай Бог персонално вскоре вашей милости сим поздравить!
Октября 19 1713 году.
№ 61. 1713 или 1714, весна. Письмо Екатерины Алексеевны к Петру I.
Доношу вашей милости, что я здесь купно и з детками нашими, слава Богу, в добром здравии обретаемся. При сем поздравляю вашей милости прешедшим днем тезоимянитства дорогой имянинницы Аннушки, и просим вашу милость, дабы поскоряй сюда приезжать изволили; п[он]еже здесь уже почало смолою пахнуть.
При сем детки наши Аннушка и Лизенка и Натальюшка, благословения вашего прося, кланяютца.
№ 62. 1713 или 1714. Письмо Екатерины Алексеевны к Петру I.
Доношу вашей милости, что мы здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии, и просим, дабы не изволили нас оставить в писаних своих. Посылаю к вашей милости полпива и элбиру несколко дюжин, также и огурцов свежепросольных. Да[й], Боже, вам, батюшка мой, кушать на здоровье, чего я от сердца желаю. При сем детки наши Аннушка и Лизенка и Натальюшка просят вашего благословения и кланяютца.
№ 63. 1713-1715. Письмо Екатерины Алексеевны к Петру I.
Благодарствую за милостивые ваши писания, которые я с немалою радостию получила: первое чрез Александра, другое вчерашняго числа чрез офицера.
И особливо благодарствуем, батюшка мой, купно и з детками нашими за присланные кружечки и элбир, которой мы про ваше здоровье пили. По письму вашему купленные на пришедших торговых кораблях вина и прочие вещи, которым ведение послано к Матвею Алсуфьеву, отправила я ныне с подклюшником Коншиным; и особливо послала к вашей милости венгерского вина и полпива несколко бутылок, також винные ягоды и дыни из нашего огорода. Дай, Боже, вам и тем, кто вам верно служит, кушать на здоровье.
Доношу вашей милости, что я здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что мы сюды прибыли и дело свое с помощию Божиею упъравили, и поедем завътра в Ригу. Слово, которое было о Дунелше, правъда, ибо вчерась бурмистр сам мне сказывал, что слово у них дано; и ежели станет куды проситца дохтурица – не пускай ее, чтоб у нас свадбе быть. Впротчем здесь все добро, и масленицу дакончиваем.
Из Ревеля, в 2 д. февъраля 1714.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что мы к Финландии, а именно к Поркалу урочищу прибыли в добром здоровье, и что у вас стреляли про здоровья, все у нас слышно было при самом финском берегу, что слыша и мы не лили.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявляем вам, коим образом всемогущий Господь Бог Россию прославить изволил, ибо, по многодарованным победам на земли, ныне и на море венчати благоволил; ибо сего месяца в 27 день швецкого шаутбенахта Нилсона Эреншелта с одним фрегатом и шестью галерами и двемя шхер-ботами по многом и зело жестоком огню у Ангута близ урочища Рилакс-Фиен взяли; правда, как у нас в сию войну, так и у алиртов с Франциею много не толко генералов, но и фелтъмаршалов брано, а флагмана ни единого. Итако сею, мню, николи у нас бывшею виктори[е]ю вам поздравляем; а сколко с помянутым шаутбенахтом взято афицеров, матрозов и салдат и протчаго, також что наших убито и ранено, тому при сем посылаем реэстр, и атаке план. Хотя для некоторой опасности флот наш и пойдет вскоре, аднакож ты останься в Ревеле, понеже, чаю, я к вам туды быть; но ежели замешкаюсь, а тебе будет время ехать в Питербурх, тогда поежай з Богом, не описываясь, дабы вам временно успеть к разрешению вашего бремене, что дай Боже счасливо окончалось!
P. S. Благодарствую за пърисылку.
Писание вашей милости, июн[я] от « » дня писанное, я получила, в котором изволили писать, что ваша милость к финланским берегам прибыл благополучно, чему я зело порадовалась, и за оное писание вашей милости благодарствую. На сих днях получила я писмо к вашей милости от Государя Царевича, да другое ис Питербурха от детей наших, в котором писме Аннушка приписала своею рукою; и оные писма при сем посылаю. Також посылаю к вашей милости помаранцов и других овощей и венгерского вина з деншиком Толкачевым, и желаю – дай, Боже, вам оное употреблять на здравие.
Доношу вашей милости, что вчерашняго числа получены здесь с турецкой стороны зело приятные ведомости, о которых уповаю, что к вашей милости пространно писал Гаврила Иванович; и со оными изрядными ведомостми вашу милость поздравляю, желая от сердца, да сподобит Всевышний и с вашей стороны добрые ж ведомости получить.
Просим вашу милость, дабы изволили сюда приезжать, ибо огород наш здесь зелененек стал.
№ 69. 1714, в первых числах августа. Письмо Екатерины Алексеевны к Петру I.
Вчерашняго числа получила я милостивое ваше писание чрез порутчика Захара Мишукова, ис которого с неописанною радостию уведомилась, коим образом всемогущий Господь Бог по неизреченной своей к нам милости, по многодарованным победам на земли и на море, преславною победою над неприятелем увенчати благословил – взятием камарата вашего и несколких судов неприятелских, о чем я подлинно известна как чрез помянутое ваше милостивое писание, так и чрез Захара Мишукова. И сею толь изрядною и особливо от Бога дарованною нам победою вашей милости покорно поздравляю, желая от всего моего сердца, дабы всемилосердый Господь Бог и впредь оружию вашему счастие и победы на сего гордаго неприятеля даровал, и потом благожелаемой и благополучной мир получить благоволил.
Сей день воздавали мы благодарение победодавцу Богу в церкви его святой; и потом как со всего флота, так и здешней фартеции палили ис пушек, и обедали у меня все здешние жители и офицеры, кроме морских, понеже они управлялись по указу вашему.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Объявъляю вам, что мы на шведской остроф Алант без всякого препятия вступили; также идучи к нему и у него взяли 7 шкун с людми и пожитки, кои бежали в Скокхолм. Скота великое множества, так что в один день в одном месте сыскали 500 скотин. А о адмирале шведском не ведаем – где, а сказывают, что бутто стоит у стокголского входа.
От Аланта, в 12 д. авъгуста 1714. P. S. Поцелуй потрох наш за меня.
Милостивое ваше писание, писанное из Абоу августа от 4-го дня чрез Аврама арапа, я получила, за которое покорно благодарствую, и по оному путь свой отсель восприиму конечно с 16-го числа сего месяца, о чем я и прежде сего к вашей милости писала. Инаго ныне доносить вашей милости не имею, токмо что у нас здесь за помощию Божиею все благополучно состоит.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Писмо твое о пъришествии его величества я получил, и итить готовы, но для противънова ветру скоро поспеть не чаю; также и Александр Данилович сказал, что ранее вторника вората и пъротчее не поспеют. Того для положили, чтоб сего дня, как возможно, далеко отойтить отсюду, а завът[р]о конечно к преспективе дойтить, дабы во въторник, Богу изволшу, ранее вход свой отпъравить. И буде возможно, чтоб ты завътра выехала в Котерингоф к обеду, куды и я завътра буду; а можешь тогож дни к вечеру возвратитца повидавъся, ибо позавътрее до вечера видеть меня бутет тебе не возможно. Благодарствую за пъ[ре]зент, а наипаче, что з Баклановским пива прислала, ибо уже наше подобралось. Также прошу, чтоб погодила до середы распростатца.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что мы вчерашнаго числа прибыли сюды, слава Богу, счаслива, так что во вьсю дорогу парусоф не опускали; толко погода была зело тиха. Впротчем все здесь благополучно, и навин никаких нет.
P. S. Ежели еще не пъроехали Нарву, поежжайте вниз Луги в наши деревъни, и там посмотрите места, где заводу стекляному и двору для приезду удобно быть.
Катеринушка, друг мой, здравъствуй!
Мы третьево дни около полуночи сюды пришли благополучно; а господин адмирал вчера по полудни сюды прибыл, а замешкался для того, что бы[л] ево карабль Викътория у Наргена на мели. Мы чаем завътра в путь свой, ежели Бог изволит, итить; и когда министры наши прибудут в Ревель, и какие будут нужныя писма, чтоб посылали в Гапъсаль, где г. адмирал опьределил порутчика Рамбоу с руским брегантинам, которой писма будет принимать и к нам отвозить, и от нас в вышереченное место привозить.
Из книги Царица Прасковья автора Семевский Михаил ИвановичПереписка герцогини Мекленбургской Екатерины Ивановны IГерцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна - государыне Екатерине АлексеевнеРосток, du 10-ten julii 1718«Милостивая моя государыня тетушка и матушка, царица Екатерина Алексеевна, здравствуй на множество лет!Сим нижайше
Из книги Дворцовые перевороты автора Згурская Мария ПавловнаТАйна завещания Петра I и переворот в пользу Екатерины Алексеевны Воцарение Екатерины открыло собой драматическую и еще до конца не понятую историками эпоху дворцовых переворотов середины XVIII века.Екатерина I сама была довольно загадочной личностью. Так кто же она,
Из книги История человечества. Россия автора Хорошевский Андрей ЮрьевичТайна завещания Петра I и переворот в пользу Екатерины Алексеевны Воцарение Екатерины открыло собой драматическую и еще до конца не понятую историками эпоху дворцовых переворотов середины XVIII века.Екатерина І сама была довольно загадочной личностью. Так кто же она,
Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович1762, июнь-июль Переворот императрицы Екатерины Алексеевны С первых дней правления Петр III настроил против себя дворянство и гвардию. План нелепого похода на Данию, демонстративное пренебрежение традициями и обычаями России, введение прусской формы в армии, беспорядочная
автора Сукина Людмила БорисовнаСемья императрицы Екатерины I Алексеевны 05.04.1684-06.05.1727 Екатерина – в девичестве Марта Скавронская (крещена в православие под именем Екатерины Алексеевны Василевской), 1711–1721 гг. – царица, 1721–1727 гг. – императрица.Годы правления: 1725–1727Родители – неизвестны (по некоторым
Из книги Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор автора Сукина Людмила БорисовнаСемья императрицы Екатерины II Алексеевны 21.04. (02.05).1729-06.11.1796 Годы правления: 1762-1796Отец – принц Христиан Август Ангальт-Цербстский.Мать – принцесса Иоганна Елизавета Ангальт-Цербст-ская.Муж – великий князь Петр Федорович (Карл Петр Ульрих Гольштейн-Готторпский)
автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ПЕРВАЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ Турецкие и польские дела в 1773 и 1774 годах. Отношения к другим европейским державам за то же времяМы видели, что в конце 1772 года переговоры на Бухарестском конгрессе остановились благодаря крымским
Из книги Том 29. Продолжение царствования императрицы Екатерины II Алексеевны. События внутренней и внешней политики 1768–1774 гг. автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ВТОРАЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ Внутреннее состояние России во время первой турецкой войныС учреждением Совета Правительствующий сенат в действительности уступал ему первенствующее значение. Императрица, присутствуя очень
Из книги Том 26. Царствование императрицы Екатерины II Алексеевны, 1764–1765 гг. автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ПЕРВАЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ. 1764 ГОД Заботы Сената о памятнике императрице. – Заговор Мировича. – Поездка Екатерины в прибалтийские области. – Шлюссельбургское происшествие. – Суд над Мировичем и казнь его. – Князь
автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ВТОРАЯ ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ. 1762 ГОД Награды участникам в событии 28 июня. – Возвращение графа Бестужева-Рюмина и князя Шаховского. – Торжественное оправдание Бестужева. – Ададуров и Елагин. – Судьба Гудовича, Волкова и Мельгунова. –
Из книги Том 25. От царствования императора Петра III до начала царствования императрицы Екатерины II Алексеевны, 1761–1763 гг автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ТРЕТЬЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ. 1763 ГОД Отставка старых вельмож. – Неприятности Ив. Ив. Шувалову по университетскому управлению; отъезд его за границу. – Отъезд за границу канцлера графа Воронцова. – Н. И. Панин – старший член
Из книги Том 28. Продолжение царствования императрицы Екатерины II Алексеевны. События 1768–1772 гг. автора Соловьев Сергей Михайлович Из книги Том 18. От царствования императора Петра Великого до царствования императрицы Екатерины I Алексеевны, 1703–1727 гг. автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ I АЛЕКСЕЕВНЫ Значение времени, протекшего от смерти Петра Великого до вступления на престол Екатерины II. – Положение старой и новой знати при смерти Петра Великого. – Гвардия. – Совещание о престолонаследии. –
Из книги Том 27. Период царствования Екатерины II в 1766 и первой половине 1768 года автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ВТОРАЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II АЛЕКСЕЕВНЫ Комиссия об уложении. 1767–1768 годы.30 июля назначено было днем открытия комиссии об Уложении. Депутаты, которых к этому времени приехало в Москву до 460 человек, собрались в Чудов монастырь в 7 часов
Из книги Том 19. От царствования императрицы Екатерины I Алексеевны до царствования императрицы Анны Иоанновны, 1727–1730 гг. автора Соловьев Сергей МихайловичГЛАВА ПЕРВАЯ ОКОНЧАНИЕ ЦАРСТВОВАНИЯ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ I АЛЕКСЕЕВНЫ Дела внешние. – Персидская война. – Мнение Остермана о персидских делах. – Князь Василий Владимирович Долгорукий назначен главнокомандующим. – Его донесения. – Дела турецкие. – Неудачи турок в